Кощей со вздохом обвёл взглядом противоположную стену зала. Вдоль стены стояли заполненные сундуки и шкафы со скелетами. По стенам висели картины или фотографии, на которых были изображены покойницы-жёны, а рядом сам Кощей в молодые годы – крепкий брюнет с короткой бычьей шеей и густой иссиня-чёрной бородой. «Герцог Синяя Борода, так меня тогда и звали, – с удовольствием подумал Кощей. – Всё-таки умели делать средства для радикальной окраски волос!»

В первом шкафу слева была, кажись, Царевна Марья Моревна. А, может, и нет. Это в реестр надо лазить, в опись. А дальше и того хуже, разве всех упомнишь. Вот Василисы Премудрой и Елены Прекрасной точно нет, это уж в последние века было, когда стар стал по балам да ристалищам скакать. Скушно стало жёнкам, вот и сбёгли от старого мужа с ладными молодцами. Да и то – молодцы-то были наняты Пенсионным фондом для смерти Кощеевой, больно устал Фонд ждать, когда Кощеюшка свой плановый срок доживания выполнит. Всю статистику им попортил старик. Сначала по-хорошему просили помереть, а потом… Нет уж, спасибо вам, Вася да Алёнушка, что сбёгли да киллеров увели!

А шкафы пустые остались. Пока был Синей Бородой, да сила в руках держалась, так жену пришибить – не проблема. Бьёт – значит, любит. Совсем убил – шибко любил. Опять же – к порядку приучал. А не ходи, где не велено, сейфы не открывай, там материалы почище государственной важности и стерильные органы для регенерации. А теперь и сейфы попустели.

Дверь открылась, вошла – жена не жена, так, домработница из иммигрантов, Гюльчатай. Хозяйственная. Скромная. Весёлая обычно. Ан глазки в пол, на связке ключей пятнышко кровавое крохотное – без спросу в регенерационную камеру заходила, где запасные органы лежат.

– Господин, я без спросу в регенерационную камеру заходила: там предохранитель на температурном реле полетел, починила. Заодно фильтры бактерицидные в ламинарном шкафу поменяла. А ещё, когда пыль протирала, то шкафы открывала, скелеты там нашла, тоже протёрла. Господин, очень много работы для одной, трудно со всем управиться. Давай оживим остальных женщин, хороший работающий коллектив получится!

Кощей посмотрел на шкафы – над ними розовыми флуоресцирующими облачками заколыхались предрождественские призраки жён.

– Рождество? – понимающе спросил он, чувствуя, как его сердце непривычно смягчается и добреет.

– Какое Рождество, господин? Месяц Мухаррам, день Ашура прошёл, господин. Я муллу вызову, он всех жён заново оформит, чтобы все сразу с тобой в законном браке были.

– Будешь моей любимой женой, – мрачно пообещал Кощей Синяя Борода.

Рукописи – горят. Это клинописи не горят, которые на табличках из обожжённой глины. А рукописи, партитуры, книги, картины – всё горит. Фрески рассыпаются, здания рушатся. Только всё это здесь у нас на Земле разрушается, а там, прямо направо за садом Рая, сохраняются в запаснике абсолютно такие же дубликаты созданных людьми шедевров. Самых разных, начиная с первой расписной прялки. Просто туда никто не ходит на экскурсии: душам и в самом Раю хорошо. Пусто в тамоших Тадж-Махалах.

И всё же в первом храме соломоновом, специально туда уйдя ото всех, стоял Нафанаил. Он прислонился лбом к холодной колонне, сопел и размазывал слёзы по лицу кулачком. Белые-белые, словно накрахмаленные, пёрышки его ангельских крыл топорщились от обиды. Приближается Рождество, день Его рождения, скоро Он одним Духом задует все 2011 свечек на торте – и все обитатели Рая получат по кусочку торта. Все получат – и Нафаня тоже. Но только другие ангелы будут стоять хорами и поздравлять Его, а Нафанаила не взяли. Архангел-хормейстер пожал плечами и выгнал Нафаню из хора.