– В-в-вик-тор, при-ш-шел т-таки, – произнес, слегка двигая губами, Иван Аронович.

– Здравствуй-те, – не нашел, что ответить под пристальным взглядом сын.

Нависла пауза, заполненная словоохотливым Львом Михайловичем.

– У соседа деньги кончились, так я на его место Ивана перетащил. Занимаемся мы с ним, я ему массажики делаю, пальчики мну, шейку мы с ним разрабатываем. Видишь, уже пальчики шевелятся, и голову сам держать может. Трохи заикается, но это от волнения, он вас давно ждет, хочет поговорить, да я не знал, как с вами связаться…

– Почему мать не с-сберег, – требовательный голос со знакомыми Виктору Ивановичу нотками прервал монолог соседа.

– Рак, что я мог, в три месяца сгорела. Я, когда узнал, она уж при смерти была, – пытался оправдаться сын.

– Т-так, ты и ее заб-бросил. Ч-что, раз в п-полгода навещал? Или еше реже? – разглядывая краснеющего на глазах сына, добавил. – Ну!? Г-говори, че замолк?

– Ну, понимаешь, работа, командировки, то-се, не всегда выкроишь время. Но я каждый месяц старался, когда получалось, заскочить. Да, кстати, звонил почти каждую …

– Не т-тарахти. Звонил. Он звонил, – выдержав паузу, о чем-то раздумывая, продолжил, – из тюрьмы вышел и отсюда в-выйду, дом п-продавать не смей, в-выйду буду там жить, – вперив пристальный взгляд в сына, спросил требовательно, – понял? – продолжил, увидев положительный кивок испрашиваемого. – Т-теперь иди, в-видеть тебя более сегодня не хочу, завтра п-придешь, – отпустил его, переведя цепкий взгляд на потолок, повелительно добавил, – иди.

Виктор Иванович, повинуясь забытым чувствам, вселяемым властным отцом, как в прошлые времена, попятился задом от кровати. Уже перед дверью развернувшись, на цыпочках, молча вышел из палаты, запнувшись о край приподнявшегося, взлохмаченного линолеума на стыке, выхода в коридор.

Подойдя к служебной Волге с дремавшим водителем, злобно пнул колесо, пребольно ушибив пальцы ноги. Плюхнулся на сиденье рядом с насмерть перепуганным водителем, приказав двигать в гостиницу. По дороге к месту назначения запищала рация, жена по служебной связи, сетуя на паршивую сотовую связь «Юнисел», интересовалась успехами и причиной задержки. Супруга, своим голосом вывела Виктора Ивановича из магнетической оторопи свидания с отцом. Отчитавшись, известил ее о выезде домой, воткнул трубку радиостанции в гнездо. Поклявшись себе более не встречаться с отцом, перенаправил водителя домой, в Эменск, круто изменив свою судьбу.

4.

Устроившись поудобнее на заднем сиденье прохладного салона Виктор Иванович отогнал от себя навязчивый образ умершего родителя, вперившего в него свои остекленевшие глаза. Под шелест шин несущейся по дороге домой «Камри» он корил себя последними словами за уступчивость супруге и решение продать отчий дом. Неоднократно пересчитывал количество дверей, припоминая ручки, получалось шесть, по две на каждой плюс две на кладовках итого четырнадцать.

Вспомнил, улыбнувшись прозорливости отца, как следователи, проводя бесконечные обыски, шкрябнули для верности несколько ручек с целой позолотой ножом. Обнаружив под позолотой серый дешевый металл, более к ним не возвращались, старательно водя миноискателем по стенам. Прикидывал навскидку стоимость означенного наследства, цифра получалась внушительной, не считая главного бонуса, скрытого в доме, точного места которого он узнать не успел. Всю дорогу, собирая ребус из последних слов отца, гвоздем запечатлевшихся в памяти, – «в коло…, под кры…, тру…, в тру… пшш, там…, все там.». ВСЕ ТАМ! Мучимый вопросами что? где? и сколько? он не сомкнул глаз всю дорогу. В первом часу ночи на подъезде к городу оторванный от своих мыслей опасным маневром водителя, который резко тормознув вильнул, встряхнув пассажира. Вывел его из состояния задумчивости, объезжая припозднившуюся телегу груженую сеном с дремавшим возницей. Попеняв водителю на невнимательность, вознице залившему глаза, прущемуся по среди дороги без габаритов и освещения, указал проехать по улице Кедровой. Виктор Иванович, изнывал желанием скорее увидеть отчий дом, хоть из окна автомобиля, сильно переживая о его сохранности.