– Вот Гачев мысленно идет на лыжах, – заметил Леонид Бахнов.

– А где его можно почитать? У него есть книжки?

– Конечно! И записные, и телефонные…

В 80-х годах Бахнов тщетно пытался опубликовать Гачева, носил почитать его философские эссе главному редактору известного литературного журнала.

– Тот как увидел половину слов незнакомых, – рассказывал потом Леонид, – его чуть не стошнило!

В Театре Ермоловой Олег Севастьянов с Алексеем Левинским играли пьесу Беккета “В ожидании Годо”. Во время спектакля зрители толпами поднимались и покидали зал, громко хлопая дверьми.

Буфетчицы говорили Олегу:

– Что вы там показываете? Они уходят до антракта, не покушав. Кто такой Беккет? Публика спрашивает у нас, а мы не знаем!

В “Гамлете” Севастьянов сыграл тень отца Гамлета. В фильме “Смиренное кладбище” исполнил роль могильщика. В областном ТЮЗе в Царицыне играл пьяницу в пьесе Горького “На дне”.

Спустя несколько лет мы случайно встретились в метро.

– Теперь я служу священником в лютеранской церкви, – сказал Олег.

– ???

– Понимаешь, я им рассказал о своей жизни и творчестве, и они безо всякой волокиты поручили мне приход.

Люся – Лёве:

– Ну ты рад, что тебе исполнилось восемьдесят лет?..

С Георгием Гачевым встретились на лыжне в Переделкине.

– Слышал по радио про ваше путешествие в Японию. Какая же вы странница!

– А вы – какой пожиратель пространств! – отвечаю.

– Но я-то путешествую ментально, – парировал Гачев. – А вы, матушка, – телесно!

Ехали с Георгием Дмитриевичем на электричке в Москву. Я как раз прочитала его “Семейную хронику”.

– Я вообще так пишу, – сказал Гачев, – об эросе, о ближнем окружении, а тут и Кант, и Шпенглер – все что хочешь. Жену спрашивают: “И ты не обижаешься?” Она отвечает мудро: “Я не читаю”. А тут у старшей дочери нелады с мужем – каждый день новые впечатления. Я их дословно записывал. Она прочитала – изорвала в клочья, а меня отлупила. Если б ваш отец записывал все перипетии вашей жизни? Вы б тоже не обрадовались! – он вздохнул. – Видимо, менять надо ближнее окружение. А как? Ездить я стал мало. Никого не вижу, по редакциям не бегаю: что я, журналист – бздюльки рассовывать? У меня другое дыхание, эпическое…

Двое пожилых людей, муж с женой, рассказывают в электричке:

– …У нас ведь сын – академик…

– В какой области? – я поинтересовалась.

– Ну, – они замялись, – он учится в военной академии.

– Какой же он академик, если только учится? – возмутился мужик напротив. – Вот закончит – тогда будет академик!

На Свердловской киностудии решили снимать мультфильм по моему рассказу “Фриц-найденыш”. Но предупредили, что из названия им придется убрать слово “фриц”, потому что это неполиткорректно.

– Нельзя фашистов обижать? – спросил Лёня. – Они, бедные, и так намучились…

Звонит журналистка Майя Пешкова, приглашает на “Эхо Москвы”. Она не представляется, понимая, что ее невозможно спутать ни с кем.

– Май, это ты? – я спрашиваю.

– Ой, Марина! – воскликнула Майя. – Ты меня узнала! Я буду богатой?!!

Художник Лев Токмаков дал мне совет:

– Если хотите понравиться моей жене (известному детскому поэту Ирине Токмаковой), – ругайте Барто, она ее не любит.

И сообщил, что недавно извлек из помойки журнал, в котором все было о нем. А Ирина Петровна выкинула его, потому что о ней там ни слова.

В японском городе Нагое ночевала у мастерицы кимоно Чизуру-сан.

– Раньше у нас было так, – она сетовала. – Если младший едет на велосипеде и встречает старшего, он должен слезть с велосипеда и поклониться. А если младший в пальто – он должен снять пальто и поклониться. А сейчас? Народ растерял все лучшие традиции!!!