Почему умелый и опытный убийца не расправился с вымогателем? Казалось бы, чего проще: ножиком по горлу – и в ближайший колодец…

Возможно, дело было в хитрости старого айшасиана, первым делом сообщившего собеседнику, что все мысли относительно его ремесла и его личности изложил на пергаменте, который положил в лучший банк Мьелы – «Теребильо и братья»? Лист извлекут в случае смерти Старика и зачитают на заседании магистрата.

– Можешь не сомневаться, – хитро сверкнув белоснежными зубами, прищурился шпион. – Всесасандрийский розыск тебе будет обеспечен. А если попытаешься сменить род занятий, «лечь на дно» или, скрываясь, сменить внешность, то обмануть сумеешь лишь тупых и неповоротливых имперских сыщиков. Все происходящее в магистрате Мьелы рано или поздно становится достоянием преступного мира города. Входящие в гильдию убийцы захотят востребовать должок за несколько лет независимого труда. Не так ли, дорогой мой фра Розарио?

А может быть, не последнюю роль сыграла жадность убийцы, который только для соседей и родных был бессребреником, не придающим значения толщине своего кошелька, – были бы сыты и ухожены любимые голуби? На самом деле он скопил уже достаточно, чтобы в дальней провинции купить дворянство, имение с отличными охотничьими угодьями, пахотной землей и сенокосами. Еще лет пять, и мечта воплотится в жизнь.

Но для этого нужно самое малое – сохранить жизнь.

Розарио подумал и согласился с доводами айшасиана, чей ум был столь же ясен, сколь черна кожа.

С тех пор он изредка выполнял задания Старика. Следует отдать шпиону должное: своим влиянием на убийцу он не злоупотреблял. Не требовал чего-нибудь лишнего или невозможного. До сегодняшнего дня…

Розарио надел перевязь – нынче в Аксамале оружие не вызывает подозрения, скорее, наоборот, горожане удивятся, увидев кого-нибудь без корда или алебарды. Всунул клинок в ножны, рассовал по рукавам метательные ножи, обернул вокруг пояса цепочку с грузом – под курткой никто не заметит, зато в любой миг можно выхватить.

Начнет он, пожалуй, с Рыбца.

Флану разбудил скользнувший по щеке солнечный зайчик. Еще несколько мгновений она лежала, не открывая глаз, вдыхая запах сена.

Впервые за девятнадцать лет жизни она наслаждалась подлинной свободой, о которой раньше приходилось только мечтать.

Везде ее связывали какие-то ограничения.

Дома, в далеком детстве, все было подчинено строгому порядку – дети старались не попадаться на глаза отцу, постоянно озабоченному изучением волшебства. И хотя в большинстве семей младшеньких балуют и прощают им многое, чего никогда не простили бы старшим братьям и сестрам, в доме чародея Алессара, зятя знаменитого Тельмара Мудрого, спуску не давали никому – ни слугам, ни детям. «Папа работает! Не мешайте папе, лучше делом займитесь». Флана не помнила, чтобы отец хоть раз приласкал ее, подержал на коленях, купил гостинец, возвращаясь из города. Мать проводила с дочерьми чуть больше времени, но все равно свою жизнь она посвятила мужу, помогая ему на пути к заслуженной (как она думала) славе. Они и умерли вместе – в один день, от одной болезни. И старшая сестра, Эллана, тоже.

У дальних родственников, где Флана прожила следующие шесть лет, она была скорее служанкой. С приемышем никто не церемонился. Могли за невыполненную в срок работу лишить ужина, за пререкания – дать подзатыльник, а то и вожжами пониже спины. С утра до ночи выгребай золу из печи, таскай воду, убирай за коровами и свиньями, корми уток. Она удрала от них и ничуть о том не жалела. Ну, разве что только поражалась собственной наивности. Уйти из дома – как ни крути, а все же крыша над головой и кормят, – не имея ни гроша в кармане, не имея перед собой никакой цели, кроме желания убраться как можно подальше и ни от кого не зависеть! Большей наивности трудно ожидать… Но она смогла добраться из провинциальной Ресенны до самой блистательной Аксамалы. И там повстречала фриту Эстеллу.