Похоже, Уми Хаяси тоже почувствовала боль, потому как глаза её стали блестеть чуть ярче, словно она едва сдерживала слёзы. Извинившись, Горо снова склонился над проклятой меткой и принялся вглядываться в хитросплетения заклятия, уже не касаясь его.

Своими глазами Горо видел такое сильное проклятие впервые. Ему вдруг вспомнились слова учителя Гёки: как-то он рассказывал, что некоторые колдуны-отступники научились вплетать в заклятия собственную кровь, чтобы усилить действие чар.

Похоже, это проклятие было как раз из таких.

Метка чуть пульсировала, словно вторя биению сердца Уми Хаяси. Пока что Горо понятия не имел, что с этим делать. Но отступать он не намеревался. В конце концов Горо странствовал по всей империи, а не отсиживался в горах, потому что всегда хотел помогать людям.

– Расскажите, что произошло, – попросил он. – И, даю слово, я постараюсь сделать для вас всё, что в моих силах.

Основные силы мятежников прорвались в столицу ночью, со стороны моря. Атака была тщательно спланирована: пособники мятежников в столице начали громить лавки, и потому городская стража и небольшой портовый гарнизон оказались оторваны друг от друга. Ко всему прочему, вооружены нападавшие были не в пример лучше: что сможет противопоставить простой тейсэнский меч ружьям, купленным на деньги примкнувших к клану Мейга предателей?

Когда стало ясно, что порт защитникам столицы отбить не удастся, они начали отступать в город. Последней линией обороны должен был оказаться дворец.

Но дожидаться того момента, когда бои начнутся у самых крепостных стен, было бы самым настоящим безумием. И потому, как только регент Иса́о Са́кума понял, что удержать столицу не удастся, он тут же направил в покои принцессы Химико́ одного из своих помощников с коротким посланием: «Столица вот-вот падёт. Вы должны бежать».

Шум сражения долетал даже до вершины холма, где стоял императорский дворец, и потому, когда принцесса получила известие от регента, с лица её мигом слетели остатки сонливости. Подозвав к себе служанку, она принялась в спешке собираться.

Как личный телохранитель её высочества Дзин Мидзогу́ти тоже был в покоях принцессы. Раньше он служил её отцу, покойному императору Вахэ́ю, и потому хорошо знал, какие во дворце были заведены порядки. Обычно охрана стояла снаружи: лицезреть принцессу в одном лишь нижнем одеянии дозволено было только её ближайшим прислужницам, а никак не телохранителю. Но со слугой, который принёс послание принцессе, регент передал приказ и для самого Дзина: глаз не спускать с принцессы.

Так что Дзину приходилось тактично отводить глаза, пока её высочество с помощью молодой служанки О-Саэ спешно переодевалась за расписанной журавлями ширмой. Дзин стоял на страже у дверей, прислушиваясь к каждому шороху, доносившемуся из коридора.

Пока что всё было спокойно: мятежники ещё не успели добраться до дворца, но дорога была каждая минута. После того как несколько дней назад войска генерала Оо́но были разбиты, а сам он захвачен в плен, у защитников столицы не осталось надежды. Островной князь, Ю́саку Та́йга, единокровный брат покойного императора, не отозвался на призыв столицы, не выслал свои войска на помощь. Как бы могли сейчас пригодиться их корабли – в сражениях на воде островитянам не было равных!

Должно быть, предательские речи клана Мейга смутили даже холодный рассудок князя Тайга, как то случилось со многими семьями и придворными, прежде лояльными императорскому роду. А может, гонец с письмом так и не добрался до места или примкнул к мятежникам: теперь нелегко было разобраться, кто до последнего вздоха будет прикрывать тебе спину во время боя, а кто при первой же возможности всадит под рёбра кинжал…