Эсхил подался вперед, так же сделали остальные, и головы их почти соприкоснулись.

– Как-то раз я слышал, мол, у них столько илотов, что они постоянно живут в страхе, как бы те не восстали. Поэтому они почти никогда не отправляют в поход всю свою армию, а когда это случается, совершают быстрый марш, сражаются и возвращаются назад не больше чем через месяц. Стоит иметь это в виду, не так ли? Если мы построим стены… и спартанцы явятся сюда, нам, вероятно, не придется отбиваться от них на протяжении целого сезона или года. Три или четыре дня в обе стороны, и у них остается две, самое большее – три недели на то, чтобы орать и потрясать щитами под нашими стенами. Но столько мы продержимся.

– Никому еще это не удавалось, – пробормотал Зенон, отчего остальные нахмурились. – Что? Я не меньше вашего хочу видеть эти стены, но я не ребенок и не мечтатель. Если спартанцы явятся, нам будет трудно, прольется много крови.

– Однажды царь Спарты пришел прямиком на Афинскую агору, – сказал Кимон. – Он сделал это по нашей просьбе, но потом отказался уйти. Люди ополчились на него, с ножами и осколками черепицы в руках они заполонили все улицы, кроме одной. Спартанцы поняли, что с такой массой народа им не справиться, и убрались домой. Теперь нас больше, и нам есть что защищать. Я голосую за стены. Пусть Перикл убедит собрание. Это шанс для Афин обрести свободу.