Хроникер Педро Сьеса де Леон пишет, что вернувшись в Панаму, Альмагро и Луке пролили немало слез, читая печальные письма, привезенные с острова Гальо, хотя эти два суровых конкистадора не часто плакали. Говорили, что Писарро прислал сочиненный лично им куплет, который гласил:

Милорд губернатор здоров и процветает:

Работает нож, а мясник отдыхает.

В конце концов Руис вернулся на остров Гальо, где нашел Писарро в полном отчаянии. Руис предложил, чтобы все люди вернулись в Панаму на протяжении шести месяцев. Писарро согласился, но сказал, что сперва они должны все вместе проплыть на юг и посмотреть, что представляют собой берега Перу. Руис не возражал, и они отправились в путь, оставив на берегу наиболее ослабевших из испанцев.

За следующие несколько месяцев Писарро с Руисом добрались до Тумбеса, прибрежного города, где их хорошо приняли, а затем до нынешних острова Санта-Клара и реки Санта, к югу от современного Трухильо, сразу к северу от Чимботе. Здесь андалусиец Алонсо де Молина подарил касику двух свиней, петуха и двух испанских куриц, а критянин Педро де Кандия устроил представление, стреляя из аркебузы. Затем кастилец Антонио де Каррион от имени короля Кастилии принял эту землю во владение. Индейцы, на которых все это произвело мало впечатления, дали испанцам множество подарков – лам, гончарные изделия, хорошую одежду, металлические изделия, а также выделили им еще нескольких мальчиков, чтобы обучить и использовать как переводчиков.

Должно быть, экспедиция Писарро 1527 года добралась до самого устья реки Чинча, что значительно южнее современной столицы, Лимы. На обратном пути было сделано несколько остановок – например в Тумбесе, где Алонсо де Молину оставили учиться языку кечуа. Педро де Халькон из Севильи влюбился в местную девушку и тоже попросил, чтобы ему позволили остаться. Один из моряков Руиса по имени Кунес по сходной причине решил остаться в Пинте. Остальные возвратились в Панаму, где были хорошо приняты губернатором Риосом.

Долгое время Панама бурлила, потрясенная историей «тринадцати с острова Гальо»; люди пересказывали друг другу слухи о ламах, золоте, хлопчатобумажной одежде и других чудесных тканях. Писарро какое-то время молчал. Потом он тоже начал говорить со своими старыми друзями – Альмагро, Луке и Эспиносой. Они согласились, что необходимо послать новую экспедицию, чтобы создать в Перу поселения. О завоевании ничего не было сказано, но все понимали, что если жители Перу решат воспротивиться королевскому указу, изложенному в знаменитом «Требовании», их придется привести к повиновению – разумеется, самыми гуманными из возможных средств. Писарро станет губернатором, Альмагро – аделантадо, Луке – епископом, а штурман Руис – альгвасилом.

Луке, однако же, считал существенным послать в Кастилию представителя, чтобы получить формальное королевское одобрение готовящейся экспедиции. Наиболее подходящим человеком для такого дела он считал Диего де Корраля, опытного кастильца из Ос-де-Овехар, что в провинции Бургос; Альмагро же предлагал для этой роли самого Писарро.

Писарро пользовался популярностью у многих; Овьедо характеризовал его как «доброго человека с добрым характером, хотя и медлительного и неуверенного в разговоре»{398}. Луке сомневался, поскольку он считал Писарро «превосходным воином, но мало образованным и мало знакомым с тонкостями риторики». В конце концов Писарро все же отправился в Испанию, но в сопровождении Диего дель Корраля и Педро де Кандии, критянина-артиллериста.