Около года инициатива дальнейших завоеваний исходила от Гонсало де Альварадо, а не Педро, у которого ушло много месяцев на поправку от полученного им ранения в ногу. Гонсало находился в Индиях с 1510 года и участвовал во всех великих походах Кортеса по завоеванию новых земель. Он был предан своей знаменитой семье, и даже женился на одной из ее представительниц – его жена Бернардина была одновременно и его племянницей, дочерью его брата Хорхе.

В июле 1525 года Гонсало де Альварадо покинул Текпан и отправился в страну народа мам, взяв с собой сорок конных, около восьмидесяти человек пехоты и приблизительно 2000 индейцев, мешиков и киче, исполнявших роль либо носильщиков, либо воинов на первых стадиях сражения. Его задержало начало сезона дождей. Сперва он отправился в Тотоникапан, расположенный на краю земель народа мам, а затем к реке, называемой испанцами Рио Хондо – «глубокая река», – и захватил город Масатенанго, который они перекрестили в Сан-Лоренсо. Выйдя из этого пуэбло и маршируя к Уэуэтенанго, они повстречали армию мам из Малакатана. Однако Гонсало де Альварадо напал на нее со своей конницей, и в завязавшейся схватке самолично заколол копьем вождя мам Кани Акаба. Как это часто случалось, после смерти предводителя сопротивление туземцев было сломлено, и Гонсало оккупировал Малакатан, жители которого поспешили принести вассальную присягу испанскому королю{331}.

Следующим захваченным городом мам был Уэуэтенанго, где водились яркие породы птиц, таких как кецаль, попугай и котинга, чьи перья использовались для украшения причесок и одежды. Население, покинув город, бежало сперва в крепость Сакулеу, с трех сторон окруженную ущельями. Это место было важным центром мамской культуры на протяжении тысячи лет. В начале XV столетия его захватили киче – но по всей видимости, позднее он сумел отстоять свою независимость.

Гонсало де Альварадо потребовал, чтобы город сдался по доброй воле:

«Да будет известно [Кайбиль Баламу], что наше прибытие благоприятно для его народа, ибо мы принесли им весть об истинном Господе и о христианской вере, посланную папой, наместником Иисуса, а также императора, короля Испании, чтобы вы могли стать христианами мирно, по собственной доброй воле. Но если вы предпочтете отказаться от нашего предложения мира, вы сами будете нести ответственность за смерть и разрушения, которые последуют за этим»{332}.

Гонсало дал своим противникам три дня на то, чтобы обдумать его предложение. Ответа не было. Вместо этого с севера прибыла армия мам, чтобы освободить Сакулеу. Гонсало оставил своего заместителя, Антонио де Саласара, который прибыл в Новую Испанию с Нарваэсом, а впоследствии участвовал в большинстве сражений Кортеса возле озера Теночтитлан, чтобы тот продолжал осаду{333}. Сам же Гонсало обратился против деблокирующей армии – хотя к этому моменту его люди уже голодали, и у них не было большой надежды получить пищу до тех пор, пока Сакулеу не будет взят.

Как обычно, наступление испанских наемников было сначала приостановлено индейцами, которые затем были вынуждены сдаться под натиском конницы. Гонсало вернулся к Сакулеу, сопровождаемый нависшей над его войском угрозой голодной смерти; его оставшимся в живых индейским сподвижникам приходилось есть убитых лошадей. Однако в этот момент Хуан де Леон Кардона, которого Педро де Альварадо сделал главнокомандующим на завоеванных территорях киче, прислал ему значительный обоз с провиантом. Сакулеу сдался в сентябре 1525 года, и Гонсало принял командование над всем западным Кучуматаном.

К этому времени Педро де Альварадо оправился от своей раны в достаточной мере, чтобы начать замышлять новую собственную экспедицию, – на этот раз в Чьяпас, надеясь встретить своего старого командира и товарища Кортеса, который в это время находился на пути в Иберас, чтобы наказать самовольного Кристобаля де Олида. Следует вспомнить, что Чьяпас за несколько лет до этого был завоеван Сандовалем. Альварадо хотел, чтобы Кортес официально поддержал его притязания на пост губернатора Гватемалы. Однако непролазные джунгли, колоссальные реки и величественные горы сделали любую мысль о том, чтобы встретить здесь Кортеса, невыполнимой.