– Долго будем стоять? – спросил он у проводника, тот глянул на него понимающе:

– Успеешь, брат. Один нога тут – другой там.

Пришёптывая, как мантру, одну и ту же фразу: «Вода – источник жизни на земле», Эдди накинул куртку, перекинул через плечо сумку, зачем-то прихватил с собой кейс и спрыгнул с подножки вагона. Его Величество Случай не собирался с ним расставаться – он спрыгнул на перрон вместе с ним.

В буфет змеилась длинная раздражённая очередь. Под недовольный людской ропот, не церемонясь, Эдди прорвался к стойке, кинул деньги на прилавок буфетчику, у которого под несвежим халатом была тельняшка, а на голове краповый берет десантника, судорожно выстучал по прилавку сигнал SOS и прохрипел: «Спасай, братишка, пожар в трюме». – «Пиво завозят после двенадцати, – отважный буфетчик поставил на прилавок две бутылки «Нарзана».

Одну бутылку Эдди сунул в карман куртки, крышку второй открыл зубами, выплюнув её на пол. Проталкиваясь к выходу из зала ожидания, задрав голову, он жадно припал к горлышку. Кто-то грубо толкнул его в бок. Эдди поперхнулся и выругался:

– Извиняй, братан, – обнажил щербатый рот долговязый мужчина в лёгкой куртке, нутриевой шапке и тёмных очках.

– Слышь, Гомер, полегче, – раздражённо скривился Эдди и опять припал к горлышку бутылки. Где-то внутри него включился неясный маячок интуитивного беспокойства, предчувствия беды, но обессиленный алкоголем организм не в силах был забить тревогу.

Нутриевая шапка быстро мелькала над головами людей, она приближалась к выходу из зала ожидания. И тут мозг Эдди оглушительно выстрелил гаубицей четырёхсотмиллиметрового калибра, он на миг остолбенело остановился. Ему показалось, что весь бурлящий станционный зал ожидания от этого взрыва остановился вместе с ним и замер, а бежала только нутриевая шапка поверх голов людей и она была уже у выхода.

Эдди судорожно хлопнул рукой по боку, бутылка выпала из руки и разбилась, по спине побежали мурашки, лоб покрылся испариной: сумка была разрезана! Со страстным и яростным криком: «Стоять, падла, порву как Тузик грелку!» – он бросился за вором, бесцеремонно рассекая толпу, испуганно шарахающуюся от него в стороны.

На перроне он позорно поскользнулся на ледке и растянулся на асфальте, но быстро вскочив на ноги, резво рванул за оглядывающимся на бегу мужчиной. Когда он почти догнал вора, закричав: «Тормози, дылда, я всё прощу!» – произошло, то, чего он никак не ожидал. Откуда-то сбоку вынырнул парнишка лет четырнадцати и ворюга, как в эстафетном беге, передал ему бумажник. Пацан с заячьей прытью пронёсся по перрону, свернул в проулок и исчез. «За двумя зайцами погонишься, бери хлеба на неделю», – прошептал Эдди одну из поговорок тёти Офы.

Боязливо оглядываясь, дылда перешёл на шаг. Его миссия была выполнена, да и силы, по всему, покинули. Эдди на бегу огрел его по уху, развернув за руку к себе лицом, добавил коленом под дых, а когда тот согнулся, хватил кейсом по спине. Очки дылды упали на асфальт, хрустнув под ногами Эдди. Схватившись двумя руками за живот, вор гнусаво взвопил, закрутившись на месте, хватая ртом воздух:

– Люди добрые, что деется-то, а? Помогите! Инвалида бьют!

И обращаясь к Эдди, плаксиво прогундосил:

– Что ж ты, беспредельщик, делаешь-то? Больного человека, инвалида, обижаешь, в натуре!

Эдди занёс кулак для очередного удара, прошипев:

– Сейчас я из тебя лежачего сделаю.

Вор истошно закричал, закрывая лицо руками:

– Люди добрые! Помогите Бога ради – убивают!

Народ стал останавливаться, женщины зароптали

И тут, как из-под земли вырос немолодой упитанный старшина с отвислыми усами а-ля Тарас Шевченко, возраст которого уже давно обязывал его быть, по крайней мере, в звании хотя бы лейтенанта. Вор быстро юркнул за его широкую спину.