– Что?! – на сей раз Балиан тоже ответил ором. – За что?! Я же ничего не брал!

– Ты допустил ужасную ошибку, еще более страшную – позволил украсть сокровище нашим врагам, – пришел на помощь Гволкхмэю Тристан, сурово глядя на нерадивого стража. – У жителей Эндерглида нет причин это делать. Скорее всего, это проделки людей из Градерона или отступников.

– Ну… Что случилось, то случилось! – Балиан запаниковал. – Не надо меня в мир смертных, зачем!

– Кто бы это ни был, он прошел за Врата и оказался в Дилане! – рявкнул Гволкхмэй. – И у него наше сокровище!

– Два, – вставил Тристан. – Пропало два, значит, их было двое…

Этой новости правитель Эндерглида вынести уже не смог и, застонав, закрыл лицо ладонями. Все испуганно притихли. Но вот Гволкхмэй справился с собой и уже не столько закричал, сколько захрипел:

– Тристан, немедленно отправь этого балбеса в мир смертных, иначе я за себя не ручаюсь.

– Слушаюсь! – поспешил поклониться ему Тристан.

Кристиан и Юан, все еще стоящие рядом с троном, сдавленно фыркнули, глядя на испуганного и растерянного Балиана. Им, конечно, было жаль родного брата, но когда-нибудь он должен заплатить за свою беспечность, и сейчас – самое время.

Балиан, услышав смешки, злобно посмотрел на них. Но вдруг его губы растянулись в поистине садистской улыбке.

– Повелитель Гволкхмэй, – поклонился он. – А не будут ли мои братья досаждать вам, невольно напоминая о моем существовании?

Кристиан и Юан враз подавились смехом. Гволкхмэй резко вскочил на ноги так, что им пришлось спешно ретироваться на несколько ступеней ниже уровня трона.

– Вон!!! – завопил правитель. – Все трое! В мир смертных! И не возвращайтесь, пока не найдете сокровище! ВОН!

Стражи пулей слетели с лестницы, спасаясь от гнева Гволкхмэя. На полпути их встретил Тристан и, не церемонясь, одного за другим вытолкал за двери залы. Причем, если Кристиану и Юану помощь особо не требовалась, то торжествующего от собственного коварства Балиана пришлось буквально вытаскивать за шкирку. Вслед всем четверым летели проклятия правителя Эндерглида, обещающего покарать все и вся, если его приказ не будет исполнен немедленно.

Вот так и случилось, что трое братьев – старший Кристиан, средний Балиан и младший Юан – буквально через полчаса были выдворены за пределы Эндерглида – их попросту втолкнули в открытые Врата Рассвета, где в ярком сиянии, спотыкаясь и нещадно ругаясь, последним скрылся сам виновник этого происшествия.

Из-за горизонта вырывались последние багровые лучи заходящего светила, словно солнце безуспешно пыталось выбраться из топкого болота. Его усилия были тщетны во всех отношениях – только облака еще принимали на себя искристое сияние, но в густой хвойный лес, за который оно неторопливо опускалось, не проникало ни единого лучика: там еще с час назад наступила глубокая ночь. И лишь возвышающийся над чащей огромный холм нежился в постепенно угасающем багровом свечении – спокойная, мирная картина мест, куда не торопится ступать нога вездесущего человека.

– Да чтоб вас всех!

С этим криком обманчивое впечатление Кристиана рассеялось, как дым, и он, вздохнув, посмотрел вниз – туда, куда только что скатился, оступившись, Балиан.

– Веди себя потише, – посоветовал он. – Кто знает, чего можно здесь ждать.

– В мире смертных, – вставил Юан.

Балиан, надувшись, стряхнул с золотистых волос веточки и листочки, которые попали туда при сокрушительном падении вниз и, чертыхаясь, принялся забираться обратно на вершину холма.

– Мне всегда, кстати, было интересно, – сказал он, достигнув цели. – Почему Дилан называют миром смертных, если в Этериоле нет ни одного бессмертного? Ну, в смысле, смертные, они везде… Ну вы поняли?