– Вы зачем полезли в кабинет, спросил Вадик? Разве вы не видели, что председатель не один?

– Я думал…

– Ах, вы думали? Вы, значит, иногда думаете? Вы мыслитель. Как ваша фамилия, мыслитель? Шопенгауэр? Ницше? Вольтер? Или Фрейд?

Рыжеволосый молчал, подавленный справедливым обвинением. – Ну, я вас прощаю. Живите. А теперь давайте познакомимся. Как-никак, – мы компаньоны, а бизнес обязывает. Меня зовут Вадя, как вы уже поняли, таксист из Питера. Зарабатывал на эксплуатации Запорожца своего отца. Разрешите также узнать вашу первую фамилию. – Чубысь, – представился рыжеволосый, – Ввиду скудоумия Сеня не смог сразу придумать кличку, и назвал первое, что пришло ему в голову – Семен Семенович Чубысь – из культового фильма. – О профессии не спрашиваю, – учтиво сказал Вадик, – но догадываюсь. Вероятно, что-нибудь интеллектуальное? Судимостей за этот год много?

– Две, – свободно ответил Чубысь, но они недействительны, я купил судей и мне простилось. – Вот это нехорошо. Почему вы продаете свою бессмертную душу? Человек не должен судиться. Это пошлое занятие. Я имею в виду кражи. Не говоря уже о том, что воровать грешно, – мама наверно познакомила вас в детстве с такой доктриной, – это к тому же бесцельная трата сил и энергии.

Вадик долго еще развивал бы свои взгляды на жизнь, если бы его не перебил Чубысь. – Смотрите, – сказал он, указывая на улицу перед домом правительства. – Видите, вон идет плешивый человек в костюмчике?

– Вижу, – высокомерно сказал Вадик. – Ну и что же? Это губернатор острова Мадагаскар? Мэр Рио-де-Жанейро? Или владелец компании Де Бирс?

– Это Жидовский, – сказал Чубысь. – Продавец редкоземельных металлов.

По улице, склонясь немного набок, двигался немолодой уже гражданин. Брюки были настолько коротки, что обнажали белые лодыжки. Под губой гражданина, как огонек папиросы, пылал золотой зуб. – Как, еще один продавец редкоземельных металлов? – сказал Вова. – Это становится забавным.

Жидовский подошел к зданию правительства, поправил волосы на плеши, одернул пиджак и, взявшись за ручку двери двинулся внутрь.

– У Ротшильда было три сына, – заметил Вадик, – два умных, а третий дурак. Его нужно предостеречь.

– Не надо, – сказал Чубысь, – пусть знает в другой раз, как нарушать конвенцию.

– Что это за конвенция такая?

– Подождите, потом скажу. Вошел, вошел!

– Я человек завистливый, – сознался Вадик, – но тут завидовать нечему. Вы никогда не видели травлю клопов и тараканов? Пойдем, посмотрим. Сдружившиеся компаньоны вышли из-за угла и подступили к окну кабинета.

За сальным, немытым стеклом сидел председатель. Он быстро писал. Вдруг он поднял голову. Дверь распахнулась, и в комнату проник Жидовский. Прижимая руки к пиджаку, он остановился около стола и долго шевелил губами. После этого председатель подскочил на стуле и широко раскрыл рот. Друзья услышали протяжный крик.

Со словами «все назад» Вадик увлек за собою Чубыся. Они побежали по улице и спрятались за деревом.

– Снимите шляпы, – сказал Вадик, – обнажите головы. Сейчас состоится вынос тела.

Он не ошибся. Не успели еще замолкнуть вопли председательского голоса, как в дверях дома правительства появились два дюжих охранника. Они несли Жидовского. Один держал его за руки, а другой за ноги.

– Прах покойного, – комментировал Вадик, – был вынесен на руках близкими и друзьями.

Сотрудники вытащили третье глупое дитя Ротшильда на крыльцо и принялись неторопливо раскачивать. Жидовский молчал, покорно глядя в синее небо.

– После непродолжительной гражданской панихиды… – начал Вадик.

В ту же самую минуту охранники, придав телу Жидовского достаточный размах и инерцию, выбросили его на улицу.