Чернокожий спрашивал его, ласково и настойчиво: «Там твой друг, да? Ему плохо? Где он, где?..» Шимпанзе и сам не слишком точно знал, куда плыть, однако его продолжал звать неслышный для прочих голос Эльвиры, – голос боли…

Вдруг чуткий troglodytes сообразил, что крики уже слышны и ухом – разумеется, обезьяньим. Они доносились изнутри небольшой баржи, пришвартованной к молу. Пустая баржа стояла одна (случайно ли?); прочие суда были в море, семьи рыбаков дома, – Кромарти точно выбрал место для своей затеи, вряд ли кто-то на берегу мог услышать и помешать…

Конец ознакомительного фрагмента.