– На этих бегах рядом с тобой в ложе будет сидеть Луиджи Враччи, – сказала мать нынешним утром. – Очень надеюсь, что вы с ним подружитесь.

Катерина нахмурилась. А может, ее таким образом хотят как раз отвлечь от Василия? Матери явно не очень нравится то, как Катерина восхищалась им в последнее время… Вот дура же она была, что восторгалась им в открытую!

Конечно, это же странно – так пылко симпатизировать безвестному вознице! Странно… и подозрительно? С точки зрения матери, наверное, не очень подобает для византийской принцессы… И с точки зрения отца тоже? Ведь это он решает, кто и рядом с кем будет сидеть в Кафизме.

Когда после сообщения матери растерявшаяся Катерина взглянула на него, он лишь улыбнулся и заметил:

– Это прекрасный молодой человек. Я успел хорошо узнать его в позапрошлом году, когда был на Майорке.

Катерина соображала быстро. «Прекрасный молодой человек». И красивый – принцесса видела его на папиных фото. Да еще окончил археологический институт. А отец как-то обмолвился, что был бы рад, если бы в семье появились археологи. Но дочери подавай химию, а сын… Пока не очень понятно, какое образование захочет получить Кесарий после гимназии, но сейчас он увлечен морем и книгами про пиратов. Отец Луиджи – папин давний друг. А сестра этого «прекрасного молодого человека», судя по рассказам папы, прямо-таки ангел во плоти. И вообще всё семейство Враччи – милейшие люди, просто созданные для дружбы…

Неужели родители надеются, что эта дружба, которую она должна завязать с Луиджи, может перейти в гораздо большее?!

Впрочем, ведь ничего такого не сказано. Даже намеком. Всего лишь выражено пожелание. Надежда на то, что они подружатся. В самом деле, почему бы ей не познакомиться с юным Враччи? Ведь речь идет как бы только о знакомстве, не так ли? Какие могут тут быть возражения с ее стороны? Разумеется, совершенно никаких!

Принцесса закусила губу. О да, она с ним познакомится! Она с ним так познакомится… что еще увидим, захочет ли он продолжать такое знакомство!

Утреня в монастыре Живоносного Источника начиналась в шесть, но Дари вставала легко – не то, что на родине, где после послушаний на огороде или в поле она с трудом выстаивала службы, а утром еле продирала глаза; но хочешь, не хочешь, приходилось обретать бодрость на трудовой день, притом без всякого греческого кофе… Служили тут неспешно, читали чуть нараспев, четко и понятно, а пели так, что Дари возносилась душой – древние византийские распевы сразу пришлись ей по сердцу, и только здесь она поняла, насколько негармонично отечественное партесное пение, к которому она привыкла. На службах она присматривалась ко всему, наблюдала, анализировала: ведь владыка Пимен, отправляя ее сюда, благословил «смотреть внимательно, всё запоминать и набираться опыта»!

Но легко сказать: набирайся опыта. А как его наберешься, и что с ним потом делать, если здесь всё совершенно другое? Правда, ротонда главного храма немного напоминала церковь Всех Святых, которую Дари видела в Тюмени. Но то был маленький кладбищенский храм, притом единственный такой на всю Сибирь, а здесь – нечто грандиозное, величественное, непривычное и редкое даже для Византии. Храм, посвященный иконе Божией Матери «Живоносный Источник», был построен в первой трети шестнадцатого века, в правление Льва Ужасного. К тому времени древняя базилика, созданная Юстинианом Великим, уже окончательно обветшала и грозила похоронить под обломками чудотворный источник, к которому много сотен лет стремились больные и страждущие. Дари очень любила службу знаменитой иконе, чей праздник отмечался в пятницу на Пасхальной неделе, но никогда не думала, что увидит и храм, и икону, и сам источник своими глазами и даже сможет каждый день пить целебную воду из серебряного ковшика.