– Марьянка сказывала? – с едва заметной улыбкой спросила знахарка.

– Угу, – чтобы не выдать своего смущения, отвернулся Мирон в сторону.

– Чево стушевалси? – заметила Серафима его жест. – Вижу я, что зацепила тебя девка, – никуды ты от ентого не скроиси – у тебя на лице всё видать. Да и кто же мимо такой пройдёть?

– Ну так как – покажешь заговоры? – не желая выкладывать знахарке свои чувства, вернулся к просьбе Мирон своей.

_______________________

До слова сделал* – сделал без лишних разговоров.

– Ха!.. Заговоры… – враз посерьёзнев, прожгла она его пронзительным взглядом. – Не тебе эту мудрость познать, хоть и разумеешь ты, но не для всех сие писано. Здеся не головой, а душой принять надобно – ой как мало таких, кому дано это.

– А Марьяна? – вызывающе взглянул Мирон.

– Марьянка? – ей сам Господь Бог уразумение дал. Да вот только не схотела она принять ентой мудрости – колдовство, говорить… А вот от травок не отказаласи. Ну так ладноть, как на душу ей легло – чево теперяча об ентом.

– Ну да, – согласно кивнул Мирон. – Марьяна девушка необыкновенная – редко встретишь такую… Да и встретишь ли.

– Это верно сказал – необыкновенная. Много молодцев на Марьянку заглядывалось. Сколь уж батарашек* об её обломали, а всё без толку. Вот и ты туды же… Вижу, искренне твоё желание, да уж шибко колючи те веточки, иде ента ягодка схоронилась, только руки поиздерёшь – а не достанешь.

– Лучше руки изодрать о шипы и быть отвергнутым, чем отступиться и корить себя за это всю жизнь.

– Хмм, – с промелькнувшей одобрительной улыбкой отозвалась Серафима. – Это ты верно сказал… Бог в помощь тебе, Мирон.

– Благодарю вас, тётка Серафима… Сейчас чурки доколю, уложу в поленницу, и домой собираться нужно.

– Муку-то свою в амбаре забери… Штей похлебашь – да и с Богом…

Карька, недовольно фыркая от жары, размахивал хвостом, разгоняя назойливых мух. Седок не торопил коня, и тот медленной рысью продвигался по залитой солнцем долине. Летний зной струйками пота скатывался за воротник рубашки.

___________________________

Батарашки* – глаза.

Но Мирон, задумавшись, не замечал июньского полуденного солнца, горячими лучами обжигающего голову и спину. Враз открывшаяся картина выпавшего из памяти прошлого горестными мыслями стояла перед его глазами. В который раз всплывало покрытое мраком тайны происшествие с золотым идолом.

Словно какая-то злая неведомая сила, надсмехаясь над ним, второй раз поставила на нём печать вора…

– Ну чево, сходил на Чёрно озеро? – окинул исподлобья постояльца Антип.

– Сходил… – мрачно буркнул Мирон.

– Говорил я – дьявольско енто место, трандило тебе в лоб.

– Если так, то выходит, сам дьявол мне память вернул?

– Чево-чево?.. Каку память? – недоумённо сморщился Антип.

– Вспомнил я то, что выпало из моей памяти. И почему я оказался связанным, когда вы меня нашли.

И Мирон поведал всю историю с момента прибытия в Бийскую крепость, подробно рассказав о пропаже самородков и золотого идола.

– Вона что-о?! – в удивлённой задумчивости почесал затылок Антип. – Это ж надоть было кому-то всё так подвесть. Прямо кака беда за тобою по пятам ходить. И там загадка с бриллиянтами, и тута…

– Ой не говори, дядя Антип, – лучше бы оставалось всё это в неведенье, – тяжело вздохнул Мирон.

– Да-а, верно ты говоришь – в неведении оно лёгшее. Тяжко душе чужой грех нести.

– Что же делать?.. Кто поверит в мою невиновность?

– Думаю, не поверють в миру, – покачал головой Антип. – Искать будуть тебя…

Который день небольшой отряд под командованием поручика Зуева мотался по скалистым горным тропам. Третьего проводника уже сменили, а к селению Тойпынака так и не смогли попасть. «Может, и нет никакого демичи, чьи люди видели человека, похожего на Мирона Кирьянова?» – задавался сомнением поручик.