– Он прекрасен, мисс Берди. И здесь так спокойно.

– Этот сад – моя жизнь. – Она широким жестом обводит пространство и выплескивает воду на мои колени, совершенно не замечая этого. – Ему я отдаю все свое время. Я люблю его.

– Он очень красив. Вы сами делаете всю работу?

– О, большую часть. Я плачу мальчику, чтобы раз в неделю он подрезал траву, тридцать долларов, можете себе представить? А раньше это стоило всего пять. – Она отхлебывает воду и чмокает губами.

– А что там наверху, небольшая комнатка? – спрашиваю я, указывая на гараж.

– Там некоторое время жил один из моих внуков. Я сделала ванную, маленькую кухню, и там было очень хорошо. Он учился в школе при Мемфисском университете.

– И долго он там жил?

– Недолго. Но я не хочу говорить о нем.

Это, наверное, один из тех, кого она выкинула из завещания. Когда большую часть времени проводишь, стучась в двери юридических контор, умоляя о работе, а тебя отфутболивают шлюшки-секретарши, то утрачиваешь многие предрассудки и нерешительность. Кожа грубеет. Отказ воспринимается легко, потому что самое худшее, что с тобой может случиться, – это услышать слово «нет», но к этому быстро привыкаешь.

– Вы, наверное, не заинтересованы в том, чтобы сдать сейчас это помещение? – спрашиваю я наудачу, почти не колеблясь и абсолютно не испытывая никакого страха перед отказом.

Ее стакан как бы повисает в воздухе, и она глазеет на комнатку над гаражом, словно впервые ее там увидела.

– Сдать кому? – спрашивает она.

– Я бы там с радостью поселился. Она такая приятная на вид, просто очаровательная, и там, наверное, очень тихо и спокойно.

– Как в могиле.

– Правда, совсем на небольшой срок. Ну, пока не начну работать и не стану на ноги.

– Вы бы ее сняли, Руди? – Она смотрит на меня недоверчиво.

– С радостью, – отвечаю я с полулицемерной улыбкой. – Для меня это просто самое прекрасное место. Я одинок, живу очень тихо и не могу много платить за аренду помещения. Нет, это просто самое лучшее, что может быть.

– А сколько вы сможете платить? – спрашивает она скрипучим голосом, словно адвокат, шпыняющий разорившегося клиента.

Я не ожидал вопроса и не очень осторожен.

– Не знаю. Вы ведь хозяйка. Сколько стоит аренда такого помещения?

Она крутит головой, глядя растерянно на деревья.

– Как насчет четырех, нет, трех сотен долларов в месяц?

Очевидно, мисс Берди еще никогда не сдавала квартиру. Она берет цифры из воздуха. Это счастье, что она не начала с восьми сотен в месяц.

– Думаю, надо сначала взглянуть на помещение, – говорю я осторожно.

Она вскакивает.

– Ну, там довольно запущено. Я использовала его как кладовку десять лет. Но мы там все почистим. И водопровод с канализацией, наверное, работают. – Она берет меня за руку и ведет прямо по траве. – Только надо подключить воду. Не уверена, правда, как насчет отопления и проветривания. Там есть кое-что из мебели, но немного, старые вещи, которые я туда оттащила.

Она поднимается по скрипучим ступенькам.

– А вам нужна мебель?

– Немного.

Перила шаткие, и такое впечатление, что вся постройка качается.

В юридическом колледже вы наживаете себе врагов. Конкуренция может быть жестокой и беспощадной. Люди учатся обманывать и наносить удар в спину. Это тренировка для вступления в реальный мир. У нас здесь была драка, на первом году моего обучения, когда два студента-третьекурсника стали во время инсценированного судебного заседания орать друг на друга, а потом пустили в ход кулаки. Их исключили, но потом снова приняли. Наш колледж нуждается в плате за образование.

Здесь немного людей, которые мне действительно нравятся, и один или два, к кому я питаю отвращение. Вообще-то я стараюсь не позволять себе ненависти к людям. Но сейчас я ненавижу одного хорька, который устроил мне гадкую штуку. В нашем городе печатается бюллетень, извещающий о судебных заседаниях и финансовых издержках, «Ежедневный вестник», и, помимо объявлений о разводах и всяких других жизненно важных событиях, он печатает список дел по банкротствам. И этот мой приятель или группа приятелей решили, что будет здорово извлечь мое имя из юдоли печали и осветить в прессе на основе статьи седьмой, связанной с заявлениями о банкротстве, этакий лакомый кусочек свежих новостей на угощение всему нашему юридическому колледжу. Извещение гласило: «Бейлор, Руди Л., студент, имущество, не подлежащее отчуждению, – 1125 долларов. Долги, которые могут быть уплачены: 285 долларов финансовой компании „Уиллс и Дилс“. Долги несостоятельные: 5136 долларов 88 центов. Предстоящие судебные меры: 1) Взыскание долгов в пользу „Тексако“. 2) Выселение из домовладения „Хэмптон“. Работонаниматель: Не имеется. Поверенный: Pro Se».