Его лицо изменилось непостижимым образом, когда он опрокинул её опять спиной на ложе, продолжая держать руку на её груди, он смотрит ей в лицо:

– Ш-ш-ш, тише, тише… не бойся… Слышишь, не бойся, Авуша, я всё… всё исправлю сейчас! Не бойся, погоди, не дыши так… не кашляй… Ш-ш-ш… Не бойся! Только не бойся… я сейчас!

И повернув к нам перекошенное страхом лицо, крикнул:

– Льда! Снега соберите и на грудь ей!.. Силу потерял… потерял… – а сам бросился в раскрытый полог шатра и исчез в белой мешанине…

Этого я не ожидал… Никак не ждал такого поворота, не должно было быть такого, я уверен, что полностью исцелил её рану, не могло открыться кровотечение.

– Господь! Солнце! Останови Смерть!.. – заорал я, зная, что Он услышит меня.

Он захохотал в высоте и глубине неба, ударяя в моей голове, как молотами изнутри:

– Волю взял, говорить со Мной! – зло смеясь, произнёс Он. – Никто после закрытия Спирали не мог!.. Не мог и не смел! Что орёшь, сердце рвёшь? Думал отделаться засохшей кровью со стрелы? Наглец! Верхогляд! Мальчишка!

– Останови! – прокричал я, превозмогая его смех.

– Нет! – вдруг разъярился Он. – Она нужна Мне! Я заберу Себе, Ей не место среди вас!

– Нет! Только не её! Не её!.. Бери, что хочешь! – кричу я, разрывая сердце…

И Он зарычал строго огромнейшим голосом, куда больше, чем до того:

– Ты мало получил?! – грохочет Он. – Никто не входил ко мне так нахально, как Ты, желая брать! ЗНАТЬ, понимать, увидеть, желая подняться над всем родом человеческим! Все шли, исполняя долг, принося в себя жертву своей золотой крови! Но Ты думал о другом!!! Ты пришёл с желаниями! И тебе мало было удовлетворить свой ненасытный ум, Ты захотел и Её!

Он зашумел злобным ветром вокруг меня, мотая и почти срывая рубаху и волосы, превращая в толстый от снега плащ… но мне всё равно, я не чувствую ничего из того, что испытывает моё тело…

– Разве мало Ты получил?! Мало Её страсти, Её вожделения, Её тела?! Мало выпил с Её губ Её наслаждения?! Столько дней Она была Твоя…

– Верни! Верни её! Не смей забирать!

– Ты мне говоришь «не смей»?! – загремело Небо. – Это Твоя жертва! Ты забыл, что этот обряд – это жертва?! Жертва! Ты хотел только получить и ничего не заплатить?!

– Меня возьми!

– Нет! Не Твоё время!

– Возьми, что хочешь! Что хочешь, Господь, только верни!

Вой ветра и ничего… Отчаяние ослепило и оглушило меня.

– Верни! Верни!

Он заговорил без прежней злобы:

– Ты пожалеешь! Она даже не Твоя! На Твоих глазах другого любить будет!

– Верни!

Долгая пауза свистела метелью вокруг меня. А потом совсем тихо:

– Вот она, ваша любовь, глупцы… слепцы, идиоты! Живёте мгновением…. На что тратите такую короткую жизнь… мучиться будешь, я избавить Тебя хотел…

Шумит и воет ветром вокруг меня, сечёт мелкими льдинками… я замер, ожидая, чувствуя, что превозмог…

– Иди, принимай в объятия, исцеляй Её снова… всё Твоё, и радость и боль… Пей полную чашу! Не можете радостью одной жить, без муки вам и счастье не сладко…

Онега задыхалась от кашля и крови, всё обильнее вытекающей у неё изо рта… Кто-то заплакал от страха, зажимая ладонями рот.

– Никогда так не было…

– Никогда, чтобы…

– Чтобы царица…

– И чтобы столько времени они не выходили…

– Может, последние времена настают?..

Я обернулся на говоривших, я весь уже перепачкался в крови, Лай-Дон весь мокрый и с забитыми снегом волосами, прижал очередной тающий ком к её груди…

И вдруг… Буран стих так же внезапно, как и возник. Белогор, на этот раз не только совершенно мокрый от растаявшего на нём снега, но и взявшегося льдом внутри метели, влетел в шатёр, опять оттолкнув нас от Онеги сильными злыми руками, обнял её, совсем потерявшую уже силы. Она припала к нему бессильно…