БАРАБАШ. Карачун в мои годы, девонька, как строгий партвыговор. Можно схлопотать в любое время ни за что ни про что. Ах, вот она где! (Находит кредитку, отдает сиделке.) Бери и дуй в магазин!

ОКСАНА. Пин-код нужен.

БАРАБАШ. 1917. Запишешь или запомнишь?

ОКСАНА. Запомню. Сколько коньяку брать – ящик?

БАРАБАШ(строго). В партии у нас пили, но не пьянствовали. Три… нет, пять бутылок. Себе чего-нибудь вкусненького купи. Одна нога здесь, другая там.

ОКСАНА. Мне отпрашиваться надо.

БАРАБАШ. Вот ведь крепостное право развели! Володьку попроси. Он тебя мигом на своем броневике в магазин сгоняет. Никто и не заметит.

ОКСАНА. Ладно, попробую.

Оксана идет к выходу и сталкивается с Марленом Петровичем.

МАРЛЕН. Оксана, вы куда?

ОКСАНА(растерянно). Я… Марлен Петрович, я…

БАРАБАШ. Обмочился я, сынок, вышел грех такой…

ОКСАНА(после паузы). Я за памперсами. В магазин. Кончились.

МАРЛЕН. Быстро! На автобусе. И скажите Володе, пусть посмотрит унитаз в моей спальне. Там, кажется, засор…

ОКСАНА. Марлен Петрович, простите, но мне нужно… понимаете… маме в Луганск деньги отправить…

МАРЛЕН. Будет вам зарплата. Зайдите после ужина. Обсудим. Ступайте!

Оксана уходит. Отец и сын смотрят ей вслед.

БАРАБАШ. Сынок, рано тебя на свежатинку потянуло. Ты же только женился.

МАРЛЕН. Папа, это совсем другое.

БАРАБАШ. Сынок, это у всех одинаковое.

МАРЛЕН. Папа, ты лучше о себе подумай!

Марлен в раздражении подходит к балкону, пробует рукой дверь.

БАРАБАШ. Ты, сынок, и окна забей! Мало ли что…

МАРЛЕН. Папа, не надо острить! Не до этого. В бизнесе всякое бывает. Я же тебя просил не выезжать из своей комнаты.

БАРАБАШ. Когда меня взяли по ленинградскому делу, и то гулять выводили. Хожу по внутреннему двору, гляжу на звезды и гадаю: если хоть одна упадет, не шлепнут. Упала! Удачливый я. Только с сыном единственным не повезло.

МАРЛЕН. Хватит! Ко мне могут приехать по делу, а тут ты со своими шутками.

БАРАБАШ. Знаю я твои дела: трудовой люд объегоривать да обгайдаривать. Не прощу. Народ не простит!

МАРЛЕН. Папа, народ – это всего лишь люди, которые смотрят телевизор.

БАРАБАШ. Народ, сынок, – это люди, которые на улицы вываливают, если по телевизору слишком много врут. Надоело мне у тебя. Не по-русски живешь. Вези назад в ДСП!

МАРЛЕН. Куда?

БАРАБАШ. В Дом старых пердунов. Откуда привез. Там хотя бы все наши… Валька Стрижова. Комсорг Братской ГЭС. Девчонка – огонь! Так бы и женился.

МАРЛЕН. Что ж не женился?

БАРАБАШ. Не успел. Померла. До восьмидесяти месяц не дотянула.

МАРЛЕН. Из-за этих твоих огненных девчонок вы с матерью и собачились всю жизнь. Вырос под ваши скандалы. «Где ты был?» – «Люда, у меня экстренное выездное заседание!» Бац-бац-бац… И нет сервиза.

БАРАБАШ. Ну, было, было… Не из железа склепан. Брак, сынок, – это как пакт Молотова – Риббентропа. Лучше не подписывать, но уж если заключил – не отступай, держись!

МАРЛЕН. Вот ты и не отступал. Никогда не забуду, как мама бросила в тебя гусятницу. Ты с субботника в понедельник вернулся…

БАРАБАШ. Да, пятно до сих пор на обоях осталось. Людмила в этом смысле была не женщина, а ревтрибунал: сначала стреляла, потом разбиралась. Зато я не женился, как ты, на каждой встречной.

МАРЛЕН. Уж лучше жениться, чем бегать, как ты, за каждой поперечной.

БАРАБАШ. Нет, не лучше! Ты вырос с отцом и матерью. А твои дети? Чем тебе Валентина не угодила? Ваську тебе родила. Какие фуэте крутила!

МАРЛЕН. И романы еще крутила.

БАРАБАШ. Скучала без сцены. Как она, здорова?

МАРЛЕН. Балерины долго живут.

БАРАБАШ. Ваське теперь сколько?

МАРЛЕН. И не спрашивай. С бородой…

БАРАБАШ. Вот ведь учудил! Повидать бы внучка перед смертью.