– И кто же тебе нужен? – тихо спросила я.

– Пойму, когда встречу ее, – сказал Маэль и криво усмехнулся. – Наверное, теперь ты точно думаешь, что я чокнутый.

Я покачала головой:

– Нет.

Я никогда не слышала от своих ровесников ничего более романтичного. Слова Маэля прозвучали серьезно и в то же время почти поэтично. Мне вдруг пришло в голову, что под это описание идеально подходит пресловутая любовь с первого взгляда. Или я преувеличиваю?

– В любом случае мы с Мэдди не встречаемся, – Маэль кивнул в ее сторону. – Понятия не имею, почему Мэдди так себя вела.

Ну, есть у меня одно предположение…

Будильник на телефоне Маэля зазвенел.

– Нам пора? – понуро спросила я.

Маэль отключил сигнал.

– К сожалению, да. Нужно немного поторопиться. До улицы Реми Дюмонсель идти чуть дольше, чем до площади Денфер-Рошро.

– Неужели вы все попадаете сюда через «Кроличью нору»?

– Конечно, – усмехнулся Маэль.

– А техника и снаряжение?

– И они тоже. – Он потянул меня в сторону выхода. – Думаю, ты неправильно представляешь себе «Кроличью нору». Нам не придется прыгать в темную дыру. Это обычный широкий туннель со ступеньками, ведущими к выходу. Большую часть времени выход закрыт решетками. Чтобы никто случайно не упал.

Да, я и правда представляла себе «Кроличью нору» несколько иначе.

Маэль раз или два поднял руку, издали с кем-то прощаясь. Мэдди стояла к нам боком и болтала с каким-то типом, на лбу которого располагался фонарик. На нас она даже не взглянула.

– Смотри под ноги. Сейчас снова будет темно, – сказал Маэль, включая фонарик, и шагнул в туннель.

Я последовала за ним. Пожалуй, фонарь на лбу – не такая уж и плохая идея…

– А зал, в котором проходит выставка… Там раньше тоже был оссуарий?

– Нет. Эту часть катакомб использовали только для добычи известняка. Скорее всего, в том зале складировали инструменты.

– Вы, катафилы, ходите и туда, где хранятся скелеты?

Маэль, не останавливаясь, кинул на меня быстрый взгляд.

– Мы ходим повсюду. Но ты очень заблуждаешься, если думаешь, что мы ведем себя как вандалы, разрисовываем стены и разбрасываем мусор. Каждый год мы находим или откапываем новые туннели. Некоторые из нас периодически сотрудничают с археологами из университета. За последние несколько лет благодаря катафилам было найдено два клада с ювелирными изделиями, керамикой, средневековыми монетами… Сейчас они выставлены в музеях.

– Тогда почему городские власти так вас не любят? По твоим словам, вы просто пытаетесь помочь…

Маэль резко засмеялся.

– Мы не благотворительная организация. Здесь, внизу, мы творим, что пожелаем. У нас собственный кодекс. Государство не имеет права запрещать людям находиться на общественной земле, вот мы и выступаем против. Доходит даже до несчастных случаев и травм. Понимаешь, почему власти нас не любят?

– Я читала, что существует специальный отряд полиции, который работает только в катакомбах.

– Да, существует. Полицейские, конечно, порядком раздражают, но толку от них не больше, чем от кротов на поверхности земли. Они так топают своими набойками на сапогах, что за несколько километров слышно.

Теперь понятно, почему Маэль и его «братья» носят обувь на мягкой подошве. Маэль вообще двигался очень элегантно и по-кошачьи бесшумно. Такое ощущение, будто он точно знает, в каком месте находится камень, а в каком – яма. Я же двигалась с грацией слона в посудной лавке.

– А те мальчики, которых мы видели… это твои настоящие братья? – поинтересовалась я и тут же ударилась ногой о камень, торчащий из земли. – Ой, больно!

– С тобой все в порядке? – Маэль бегло провел по мне лучом фонаря. – Нет, мы не кровные родственники. Но я считаю их братьями, мы давно общаемся и хорошо знаем друг друга. Клеман – мой лучший друг. Он на два года старше. Изучает философию в Сорбонне.