С избранием в гетманы Скоропадского Чарныш быстро освоился с новым положением вещей и продолжал богатеть и продвигаться по службе. К тому времени Чарныш стал мужем гетманской падчерицы – Евдокии Константиновны Голуб. В 1709 году он участвовал со своим полком в Полтавской баталии и был послан царем Петром к крымскому хану и запорожцам с известием о выборе нового гетмана.

Заехав из Крыма в Кош, Чарныш был там арестован атаманом Гордиенко и передан шведам, которые выдали его вместе с прочими пленниками Меншикову под Переволочной. Получив полковничий уряд, Чарныш стал всевластно распоряжаться в своем полку, тесня казаков и скупая у них насильно земли. Однако Чарныш недолго продержался в своей должности: жалобы на него дошли наконец до царя, и он был смещен со своего уряда в 1715 году, получив взамен его место генерального судьи, освободившееся после смерти Демьяна Туранского.

На уряд был поставлен полковником в июне того же года Михаил Милорадович, назначению которого Иван всячески противился. Тогда Милорадович написал на Чарныша жалобу, по которой было возбуждено дело о его взяточничестве и вскрыто множество злоупотреблений. Как уж там Иван сумел оправдаться перед царем – неизвестно; однако факт – он остался безнаказанным…

– Далеко отсюда? – озабоченно хмурясь, спросил Полуботок.

– Верст[18] пять-шесть. Едут в шарабане, не быстро. Лошадей жалеют. Так что время есть, – сказал казак; и добавил не без умысла: – Я так торопился доложиться, что едва коня не загнал…

– Добро. Ты свободен. Коня поставь в стойло, пусть им конюхи займутся, а сам пойди к Юзеку на кухню, там тебя накормят, – молвил Полуботок; заметив, как Головатый многозначительно поскреб кадык, он скривился, но все же смилостивился: – Скажешь, что я разрешил, чтобы тебе налили две чарки горилки. Заслужил.

Казак ушел, вполне довольный распоряжением полковника. Тем временем Полуботок позвал управителя, отдал ему необходимые распоряжения насчет обеда, а затем приказал джуре:

– Одеваться!

Полковник по своему служебному положению не мог предстать перед генеральным судьей в простом, пусть и с серебряными пуговицами, кафтане и изрядно потертых бархатных шароварах.

Спустя какое-то время Полуботок посмотрел на себя в зеркало и остался доволен. В этом наряде он мог встречать хоть самого русского царя, не говоря уже про генерального судью.

Темно-зеленый кунтуш из китайки,[19] вышитый на груди золотыми шнурами, плотно облегал все еще крепкий, несмотря на возраст, торс полковника. Петлицы искусные швеи-мастерицы тоже обшили золотым позументом, а пуговицы представляли собой позолоченные серебряные чашечки, в которые были вставлены крупные рубины.

Под кунтушом, подбитым алым атласом, был одет жупан[20] из серебристой парчи. Стан Полуботка опоясывал украшенный крупным жемчугом широкий шелковый пояс темно-вишневого цвета, который поддерживал темно-синие шаровары с золотыми полковничьими лампасами. На ногах у него были сапоги из красного крымского сафьяна, вышитого серебряными нитями, а на голове красовалась высокая соболиная шапка с бархатным верхом и соколиным пером, закрепленным аграфом[21] с большим изумрудом в обрамлении мелких бриллиантов.

Брать в руки пернач[22] и цеплять к поясу саблю Полуботок не стал. «Чересчур много чести будет для Чарныша», – подумал он не без некоторой фанаберии.

– Подъезжают! – вбежал в комнату юный дворовой казачок, которому поручили следить за дорогой.

Черниговский полковник набрал в легкие побольше воздуха, будто собирался нырнуть с крутого берега в ледяную воду, и вышел на крыльцо, крышу которого поддерживали резные столбы.