Еще не все потеряно, Василиса!

Вспомнилась и загадочная фраза аль-тара, сказанная еще в прабабкином лесу: время возвращения зависит от силы желания вернуться.

Аррадор даже не представляет, насколько она у меня велика.

И опять я не заметила, как уснула, и не почувствовала, как меня извлекли из ванны, обсушили и переложили в постель, где я и проснулась… не могу сказать, что утром – мои биологические часы пока еще молчали, полностью дезориентированные… но вполне бодрой.

… А на безымянном пальце левой руки что-то мешалось.

Кольцо? – я поднесла руку к глазам и разочарованно выдохнула. Разве что фантомное эхо. Его тяжесть только ощущалось кожей, словно его только что сняли. Потрогав, я почувствовала легкую шероховатость в миллиметре от кожи. Вот это чудеса. Оно стало невидимым?

Но главное – его появление могло означать только одно: у меня снова есть выбор. А это значит, что Габриэль жив!

Расслабленно развалившись в массажном кресле и цедя из трубки укрепляющий напиток, Аррадор прогонял перед глазами массивы последних новостей и данных о состоянии флота и краем глаза наблюдал на боковом мониторе за пробуждением аль-дэй. Не ускользнуло от его внимания и движение девушки, проверившей первым делом безымянный палец левой руки, и ее полная облегчения улыбка. Аль-тар проследил: ее рука была пуста. Чему же она улыбается?

Он нахмурился, затребовал данные из императорского архива о треклятых кольцах и, выплюнув гибкий позолоченный нагубник термостакана, остановил массажный механизм.

Расслабиться не получалось. И прежде всего из-за его новой проблемы. Сканирование эмоционального фона Василисы не радовало аль-тара: девушка по-прежнему держала экран поднятым, не позволяя проникать дальше поверхностных эмоций. Сильных, бурных. Но сиюминутных. Аррадора интересовали куда более глубинные, сущностные. Вот к ним-то и был перекрыт доступ.

Наличие экрана стало неприятным открытием. Он возник в тот момент, когда аль-дэй увидела на Земле падение Чернозмея, исчез вместе с сознанием Василисы, когда энергетическое и эмоциональное истощение лишило ее чувств, и вновь появился в момент ее пробуждения в анабиозной камере.

А значит, она его не контролировала, и это естественная защита, созданная непонятным образом и подпитывающаяся из неизвестных источников. Сама аль-дэй вряд ли даже осознавала его присутствие.

Какие еще сюрпризы преподнесет Аррадору потомственная ведьма, еще даже не прошедшая полную инициацию?

И стоит ли ему подталкивать эту хрегову инициацию?

С одной стороны, ему, да и всему императорскому дому, нужна полностью раскрытая, сильная и обученная аль-дэй.

С другой, – чем она сильнее, тем менее поддается контролю. Чего стоит ее выходка с Драконьим кольцом! Да и сама ситуация с репти.

Это бесило больше всего. Репти – исконные враги, ненависть к ним записана на подкорке у всего рода Пасных, она изначальная, не поддающаяся ни лечению, ни искоренению. Так почему Василиса надела кольцо, полученное от одного из самых омерзительных из кланов урргхов – Черного? Как смогла переступить через отвращение?

Не хотелось признавать свои промахи, но Аррадор понимал: похищение девушки стало непоправимой ошибкой.

Нужно было выждать, расположить Василису к себе лично и к драконидам в целом, завоевать ее симпатии, сыграть на жажде знаний и позволить – не заставить, а позволить – выиграть отбор в экспериментальную группу. И лишь тогда ускорить отлет.

А он сделал все наоборот.

Да, им двигала лютая ненависть к Чернозмею и жгучая, хуже яда, ревность. А еще – потрясение, которую он испытал, когда увидел репти, ставшего Крылатым.