Последнюю фразу он произнес так же тихо, но фигурка в центре пошевелилась:

– Да, мой аль-тар. Пару секунд…

Отстегнув ремни и сняв полушлем, женщина встряхнула головой, рассыпая по плечам белые роскошные волосы, выбившиеся из длинной косы, и повернула к нам точеное лицо с синими очами. Чем-то она неуловимо напоминала Снежку. Сердце сжалось: как там моя подруга?

– Простите, аль-тар-дэй, не могу встать как подобает – питательная доза еще будет подаваться минут пять.

Я вздрогнула: очень странное обращение к адмиралу. Или мне послышалось, что женщина слила наши с ним статусные обозначения в одно?

– Я знаю, Эмери, – кивнул Аррадор. – Хотел представить тебя аль-дэй Василисе.

– Счастлива видеть вас, аль-дэй, – склонила голову Эмери. – Вы позволите нанести вам визит сегодня вечером? Я так мечтала, глядя на Землю с орбиты, узнать землян поближе…

– Буду рада, – вежливо улыбнулась я. Если она навигатор, да еще и без предубеждения к земным «дикаркам», то будет интересно пообщаться. А то с некоторыми снобами даже говорить не хочется. – Позвольте спросить. Я не вижу панелей управления. Их нет, или все сигналы от приборов подаются через шлем прямо на сетчатку глаз?

Женщина растерянно моргнула и перевела взгляд на Аррадора. Тот снисходительно кивнул:

– Ты можешь быть откровенной с моей аль-дэй.

Моей! Я гневно вспыхнула и стиснула зубы – он явно провоцировал меня потерять лицо! – но даже головы не повернула. Все это не осталось незамеченным, – глаза Эмери слегка округлились, но она доброжелательно произнесла:

– Госпожа, я ниже вас рангом, прошу не смущать меня таким обращением, словно я стою на высшей ступени, – ее щеки слегка покраснели от неловкого смущения. Мне стало стыдно, прежде всего за свой непрофессионализм. Это провал как ксенолога – не учесть особенности культуры. – Что касается вашего вопроса, то все приборы и окружающее пространство на несколько аэнов контролируются разумом корабля, я как ди-дэй лишь поддерживаю с ним непрерывную связь. А шлем облегчает концентрацию и визуализацию для остальных членов группы управления.

Я в полном шоке перевела взгляд на едва мерцающие золотистые стены:

– Разумом? Он что, живой? Ваш корабль – живой? Но это невозможно!

– О, нет! Не в том смысле живой, – улыбнулась Эмери, – это не биологический объект, конечно. Но он способен мыслить.

– А, ты имеешь в виду искин? Искусственный интеллект?

Опять этот мгновенный недоумевающий взгляд на аль-тара и полный доброжелательного внимания – на меня.

– Он не искусственный, госпожа. А хотите пообщаться? Вы сразу все поймете сами, – и ди-дэй, не вставая с кресла, в котором была надежно зафиксирована, протянула мне полушлем.

Я попятилась, отрицательно мотнула головой, хотя, как будущий ксенолог, прекрасно понимала, что привычные нам жесты могут в чужих глазах иметь совсем другой смысл, вплоть до противоположного или оскорбительного.

– Нет, благодарю.

– Это пока бессмысленно, Эмери, – сухо прокомментировал Аррадор. – Василиса еще глуха и слепа как аль-дэй, она не поймет его.

– Госпожа не инициирована? Как же так? – и такое потрясение отразилось на лице навигатора, что мне стало… неуютно. – Но вы же… Ох, простите. Не примите за оскорбление!

Теперь в огромных глазах плескался страх, а ее руки судорожно нащупали зажимы, державшие ее в кресле. Ну вот, теперь она оборвет какую-то необходимую процедуру и еще бухнется на колени. Ужас!

– Все хорошо, Эмери, я не приняла твои слова за оскорбление, – успокоила я разволновавшуюся женщину. Уж кем-кем, но не тобой. Если Аррадор снова хотел уязвить меня, то у него получилось. Солдафон! Нельзя же так грубо и напролом с девушками!