Комната Александра Пушкина в Царскосельском Лицее. Источник иллюстрации: ж-л «Отдохни» №35, 2012 г. стр.46. Личная коллекция автора..
Я буду писать о ее владельце и она сама незримо будет присутствовать в описании моем, как молчаливый зритель, свидетель, собеседник.. Прислушавшись, быть может, мы с Вами, читатель, уловим сквозь толщу веков ее нежный, печальный глас.. Быть может…
1.
1811—1812 гг. Сарское Село. Императорский Лицей.
…Сергей Гаврилович Чириков обмакнул чересчур скрипучее перо в чернила, звякнув крышечкою прибора, изображающего арапчонка с чашею фруктов на голове, и, выловив кончиком стило жирную муху, плавающую в черной густоте явно не час, а, верно, целых три дни,6 продолжал писать далее, аккуратно заполняя графы лицейской ведомости – журнала:
«Корсаков Николай: весьма пылок, непризнателен* (* старинное – неблагодарен – Р.), скрытен, нерадив, неопрятен, насмешлив; впрочем, усерден, услужлив, ласков. При больших способностях к учению и самонадению, менее прочих прилагает старания. Николай Корсаков столько счастлив памятью и одарен понятливостью, что с первого взгляда, обняв в мыслях изъяснение, считает себя свободным от внимания, и, кажется, не чувствует пользы постоянного прилежания, однако же успехи его в обоих языках довольно хороши..»
На минуту усердный гувернер прервал писание и прислушался к царящей вокруг тишине. С верхних этажей почти не доносилось никаких звуков. Тени от масляной лампы кругами плясали на стене комнаты и причудливые каракули, начертанные грифелем на стене, увеличивались темнели, светлели, становились ломанными линиями, замысловатым узором, пентограммою, всем, чем угодно, только не стихотворными строками, которые позволил он непоседливому «нумеру четырнадцатому» начеркать прямо на стене.. Василий Федорович Малиновский сперва все ворчал было на эти собрания, но как же стеснить пыл мальчишеский, что не обласкан родительским вниманием в годы ученичества: порядки лицейские строги и видеться с родителями господам студентам – или ученикам все же? – невозможно. Потому и рад бывает искренно Сергей Гаврилович, что по субботам вечерами собираются в его скромной квартире в бельэтаже7лицеисты и за простым угощением: яблоки, булки с маслом, стаканы черного чаю или морсу клюквенного, – ведут разговоры о литературе, стихах, о том, что долговязый и неуклюжий Кюхля, Вильгельм Кюхельбекер, сын покойного почтенного Карла Кюхельбекера, управляющего гатчинским поместьем покойного Государя Императора Павла Петровича, придумал, ни много, ни мало: «Философический словарь» со своими собственными мыслями и толкованиями.. Как бы припомнить, на днях нескладный Кюхля читывал нечто из него, и сие обратило на себя внимание господина профессора Куницына.. Дай Бог памяти! Ах да, вот это:
«Знатность происхождения: тот, кто шествует по следам великих людей, может их почитать своими предками. Список имен их будет его родословною.»
Или вот еще, кажется, господин Вильгельм сказал, что сие невообразимое по вольности изречение – цитата из Шиллера:
«Государь (самодержец) всегда будет почитать гражданскую свободу за очуженый удел своего владения, который он обязан обратно приобрести. Для гражданина самодержавная верховная власть – дикий поток, опустошающий права его..»
2.
Власть Государя – «дикий поток»… Ах, ну что за дикие мысли! Якобинство в Лицее?! Только этого и не хватало! Да вроде нет, они еще совсем мальчишки, по вечерам в рекреационной зале у них – мячик и беготня, бывает, так шалят и резвятся, что в забывчивости скидывают с себя синие форменный сюртуки с золотошитыми воротниками, и остаются в одних рубашках.. То же в фехтованье и танцах: сперва неуклюжи и робеют; от их неловких движений гасятся высокие канделябры со свечами, но потом, освоившись, хохочут, картинно дурачатся, дразнят друг друга изысканными поклонами, копируют все жесты и па.. А Николай Корсаков, тот частенько уклоняется от участия в танцах и боях фехтовальных и все более сидит в углу залы, наигрывая на своей маленькой кефаре