Наверное, также безмятежны были Боги на Олимпе, а вместе с ними – Поэты, слагающие гимны о Богах… Он выдохнул глубоко несколько раз и проваливаясь в блаженно – прохладное забытье опять ощутил нежно – тугую, спокойную гладь воды, с зеленоватыми проблесками над головой…
А вот и лодка. Не надо ее более догонять! Она причалила к берегу. Они все вместе теперь: друзья – Поэты! Он доплыл до них 11 августа 1846 года.
* После смерти В. К. Кюхельбеккера у его вдовы, Дросиды Ивановны Кюхельбеккер – Артемовой остался сундук с рукописями мужа, который она привезла в Петербург, к его друзьям. Уже в двадцатые годы двадцатого века рукописи и дневники из этого сундука оказались в руках замечательного писателя Юрия Николаевича Тынянова, и послужили основой для его знаменитейшего романа «Кюхля» и ряда серьезных статей о Кюхельбеккере – Поэте, Гражданине, Человеке и друге А. С. Пушкина.
Литературное наследие Вильгельма Кюхельбеккера до сих пор полностью не изучено и издано лишь в отрывках.
Новеллы из цикла «Царский альбом»
Александра Николаевна Романова.«Соловей гатчинских рощ»
12.24..06.1825 г. Царское село – 29.07.\10.08. 1844 г. Там же.
К. Робинсон. Портрет Великой княгини Александры Николаевны. Источник иллюстрации И. Б. Чижова «Чистейшей прелести чистейший образец» М. Изд-во
От автора
Я впервые пишу такую историю знатной по происхождению рода артистки. Артистки уникальной до гениальности. Но не принадлежащей к этому
«сословию» по праву рождения. Артистки из царствующего дома Романовых. Музыкальное ее дарование было столь велико, что повергало в изумление опытных и профессиональных певцов италийской школы и музыкантов венских. Но она пела лишь в камерных гостиных Эрмитажа, на изысканно – маленькой сцене придворного театра, в будуарах и залах Зимнего и Александрии22
Те же, кто слышал в ее исполнении арии из опер Моцарта и Доницетти, хоралы Дмитрия Бортнянского и Перголеззи, с трепетом сердечным думали о том, что так, вероятно, поют в горней выси ангелы Господни: чистота и высота звуков, исторгаемых нежным, поистине «золотым», горлом великой княжны Александры Николаевны была просто непередаваема. Она то переходила в волнующий бархат самых низких нот, ласкающий до дрожи, то вновь взмывала вверх невинною трелью жаворонка или переливчатым звоном струй высокогорного ручья.. Казалось, что сам солнечный луч замирал в своем вечном танце услышав сие волшебство.
В Даре голоса ее было нечто, трепетное, теплое, ошеломляющее, волнующее, то самое, что заставляло седовласых профессоров вокала из Рима и Берлина, качать головами и утирать повлажневшие глаза: «Это невероятно! В горле у маленькой русской принцессы живет соловей из эдемского сада, а из рук ее музыка течет, словно струи родника». Кстати, на всех портретах Александры Николаевны обращает на себя внимание именно эта необыкновенная «музыкальная посадка», «постановка» ее рук, скрытая певучесть жеста и невинная, девическая гармоничность души, которую изысканные придворные портретисты (Кристина Робертсон, Дж. Доу) пытались выразить присутствием в картинах и портретах светло – голубого или золотистого колорита, обязательно осеняя тонкие пальцы царственной певицы цветком или бутоном розы. Розы всегда были ее маленькой слабостью.
Императрица Александра Феодоровна с детьми, Александрой и Николаем. Рисунок М. Зичи. Источник иллюстрации И. Б. Чижова «Чистейшей прелести чистейший образец» М. Изд – во.» Мильгард». Санкт – Петербург. 2011 год. Цветная вклейка. Личное собрание автора.
Да, щедрые Небеса даровали ей многое из того, чего жаждет при рождении любая душа человеческая: необыкновенность внешности, которую многие сравнивали с ангельскою, мягкость характера, чистоту помыслов, широкую художественную одаренность натуры, громадный талант, повергающий окружающих в восторг. Если же к этому еще прибавить желанность существования ее в лоне семьи, желанность, которую она каждодневно ощущала от родителей, сестер и братьев, то..