Эти слова, пусть даже сказанные спокойно и тихо, пронзили Бона, словно сотня острых кинжалов. Ему было горько признавать, что Вероника права, но держать свои догадки и подозрения внутри больше было невозможно. Бон надеялся, что это всего лишь его иллюзорные страхи, рожденные тревогой за Теону, но если это понимали и видели все остальные…

Короля мелко трясло. Он нервно тер пальцами ладони и стучал кулаками по подлокотникам кресла, не зная, что сказать. Не выдержав, он встал и начал ходить по периметру круглого ковра. Вероника продолжала статуей стоять у окна.

Напряжение в комнате достигло пика, и вдруг размеренный стук в дверь заставил Бона подскочить от неожиданности. Вероника обреченно обернулась и пошла открывать.

– Видимо, у меня сегодня приемный день или, точнее, приемная ночь, – пробурчала она на ходу.

Хрустальная Леди отворила высокую тяжелую дверь. Чтобы не компрометировать ее, Бон отступил в тень. Тихий, ровный голос произнес:

– Доброй ночи, Видящая.

– Доброй ночи, Орсон, – мгновенно вернув себе хладнокровие, поприветствовала гостя Вероника.

– Я прошу вас с королем пойти со мной.

– Ты, вероятно, совсем одичал в своем Доме. У нас у всех здесь есть имена, – не сдвинулась с места и не изменила ледяного тона Вероника.

– Как пожелаешь, – так же невозмутимо ответил ночной гость. – Бониций и… ты, последуйте, пожалуйста, со мной. Теона полагает, что вы можете быть полезны.

– Что значит «полагает»? – не выдержав, спросил Бон, выходя на свет.

– Мир на грани катастрофы. Мы все пытаемся понять, что происходит. Насколько я знаю, она обещала королю вернуться, но пока у нее нет такой возможности. Поэтому она просит привезти вас в Дом. Однако если ты не хочешь, – обратился он к Веронике, – одной проблемой меньше.

Он сделал шаг назад, собираясь уйти, но Вероника резко протянула к нему руку.

– Стой! – крикнула она.

Великий Черный повиновался. В его серебряных доспехах отражались блики свечей, а длинные снежно-белые волосы, собранные в косу за спиной, были потрясающе схожи с волосами самой Вероники. Тон их разговора сразу показался Бону слишком напряженным, но сейчас он почти физически чувствовал реку ненависти, разделяющую их.

– Мы идем. Дай время собраться, – нехотя попросила Вероника.

– Я буду ждать у витражей, много о них наслышан, хочу взглянуть, – сказал Черный и исчез.

– Встречаемся через десять минут внизу. Он такой упертый, что и правда может уйти, а Теоне сказать, что это мы не захотели идти. – Строгость в ее голосе сменилась паникой. Она без лишних стеснений скинула халат, оставшись лишь в ночной сорочке, и убежала в гардеробную.

Бону не нужно было повторять дважды.

Существо, которое Вероника ненавидела больше всего на свете, стояло посередине темного зала, делая вид, что рассматривает витражи королевы Белании. Видящая спустилась вниз раньше короля, рассчитывая задержать Великого Черного, если Бон будет опаздывать. Меньше всего на свете ей хотелось снова видеть его, но еще сложнее было заставить себя с ним разговаривать. Вероника остановилась в нескольких шагах от бога, даже не повернувшего голову в ее сторону. Она начала поправлять подол и без того идеально сидящего платья, самого красивого, которое только смогла найти в неразберихе этой ночи. Снова очутиться в Доме-без-границ и не чувствовать себя королевой – этого она себе позволить не могла. Когда Валентин ее увидит, она должна быть еще прекраснее, чем в момент, когда он ее оставил. Пусть это будет началом его наказания.

Силуэт Орсона будил в ней немилосердные мысли о том, как она сворачивает ему голову с этими роскошными белыми волосами, которые когда-то были объектом ее жгучей зависти. Так долго она гасила в себе эти эмоции, стараясь принять, что произошло между ними, но та несправедливость, с которой Великий-гори-в-демоновом-пекле-Черный поступил с ней, в один момент вспыхнула ярким пламенем. К своему стыду, все, о чем она могла думать, это не о том, что происходит с Теоной, а о том, как бы причинить Орсону хоть каплю той же боли, что когда-то досталась ей.