Мать Руслана после гибели на фронте мужа вышла замуж во второй раз за уроженца Башкирии, родила еще двоих детей: сына и дочь. Всего их стало четверо. Она была очень сильной, волевой, предприимчивой женщиной. В условиях советской власти умела зарабатывать неплохие деньги. Семья не бедствовала, она подняла двух сыновей и двух дочерей, но жили по-прежнему в старом ветхом четырехквартирном частном доме. Носила дорогие украшения с бриллиантами в ушах и на шее, в них же ездила одна в ночных электричках. Никто не осмеливался напасть на нее или обокрасть. Говорили, у нее хорошие связи в правоохранительных органах и криминальном мире. Видимо, кое-какое богатство досталось ей по наследству, вспоминал ее Ваиз, засыпая.

Утром Воскобойников пошел встречать племянницу убитой. Алексей уехал в Ковров. Ваиз уже пообщался с Наимовым и теперь до вечера был более-менее свободен. Решил сходить к эксперту Рюминой Людмиле. Она ему нравилась и только, особых чувств к ней не питал, сердце не выпрыгивало из груди при встрече с ней. Людмила перевелась к ним из ГАИ, где была экспертом по дорожно-транспортным происшествиям. Она окончила третий курс юридического института и перешла на четвертый. До этого училась в школе милиции. Вечерами они вместе возвращались из института, поскольку, бывало, уже очень поздно, Ваиз, как истинный джентльмен, провожал ее до дома. Учились они вечерами на заочном отделении три раза в неделю на разных курсах. Людмила жила по другую сторону железной дороги в пятиэтажке в городской части. Обратный путь Ваиза часто проходил после полуночи. Без встреч с местной шпаной случался редкий день, но он был свой, местный. Вырос здесь, и все знали, где он работает. Сначала в темноте, не узнав, становились поперек дороги, разглядев, пропускали, здороваясь:

– Привет, Васек!

В школе одноклассники также звали его по-русски «Васей». В отделе, где он работал, иметь дело приходилось, в основном, с криминалом. Местные правонарушители дали им свои клички, по аналогии со своим миром. Зубарев был – «Зуб», Михайлова сначала они между собой называли «Спортсменом», но потом почему-то прозвали «Колобком», Воскобойникова – «Пчелкой», а Ваиза «Васек», иногда «Чегеварой» за черные вьющиеся волосы и смуглую кожу.

Утром он доложил начальнику отдела о ходе расследования. Позже, когда вошел к Людмиле в кабинет, услышал ее голос откуда-то из-под стола:

– А, Чегевара! Собственной персоной! Какая честь для простых трудяг. – Она что-то искала под столом в очень красивой позе, Ваиз даже отвел взгляд в сторону. Наконец, пятясь назад, она вылезла из-под стола с сережкой в руке.

– Я по отпечаткам пальцев, есть что-то интересное?

– А я подумала навестить зашел! Есть отпечатки, схожие с картотекой. На чашке отпечатков нет, а вот на спинке стула есть, на утюге есть, и принадлежат они… Кому думаешь?

– Могут принадлежать только двоим – Наимову или Бурилину, – старался угадать Ваиз.

– С тобой неинтересно, все заранее знаешь, сказала Людмила, стройная, ростом чуть ниже его. Но есть и незнакомые отпечатки, скорее женщины.

– Я думаю, это соседка оставила. Так чьи же отпечатки, кого из двоих?

– Бурилина Виктора, неоднократно судимого, я там обо всем написала, – сказала Людмила, то отдавая заключение, то резко отдергивая руку. Ее широкие бедра касались Ваиза, когда он пытался взять заключение.

«Ей бы еще груди посолиднее, цены бы не было», подумал Ваиз, ударяясь об упругое тело.

Возясь, они настолько приблизились друг к другу, что еще минута и столкнутся губами для, якобы, случайного поцелуя. В какой-то момент это и должно было произойти, но, как в плохом фильме, открылась дверь, и вошел рассыльный, принес результаты вскрытия учительницы. Посмотрел на них с ехидной улыбкой и сказал,