– Ага! Не глядя, прямо в сердце, – прокомментировал Михайлов.

– Потом что было? – продолжал допрос Ваиз.

– Потом пришел в ужас от содеянного. Я ее тоже любил по-своему, больше, чем родную мать. Стер отпечатки на чашке и шкатулке, забрал в тумбочке десять пачек чая и пошел этажом ниже домой. Матери дома не оказалось, меня никто не видел из соседей. В общем, спрятал монету и брошь дома, идти в ломбард было опасно. Взял с собой чай и рванул на электричку до Петушков, остальное вам известно, закончил свой рассказ Бурилин.

– Хорошую сказку нам рассказал, сам-то в это веришь? Почему привязал ее к стулу? Почему пытал? Любил, говоришь, больше матери, а руки ей жег утюгом, потом душил. Что-то человеческое в тебе осталось? Колись уже до конца или тебе заключение экспертизы показать про пытки? напирал на него Ваиз.

– Говорю, бес попутал. Я засомневался, ее рассказ про монетку был не очень убедителен. Вряд ли кто подарит старухе золотую монету, особенно бывший ученик, подумал я. Скорее всего, выгораживает своего любимца, а у самой золотишко припрятано. Старая еврейка, наверняка, где-то прячет капиталец. Говорили, ее папаша был известным ювелиром или сама проговорилась когда-то, не помню, Бурилин закурил новую сигарету и стал уныло смотреть в окно, задумавшись.

– Продолжай, Чита. Что произошло дальше? – теперь уже Семен Воскобойников рявкнул на него.

– А что дальше? Дальше я ее чуть придушил и посадил на стул, она чуть концы не отдала, привязал к спинке стула. Стал спрашивать, где остальное золото. Она ни в какую. Говорит, нет золота, есть деньги, на книжке на похороны лежат пятьсот рублей, наличных нет. Ну, я так и сяк, в общем, прижег чуть утюгом, она в обморок. Понял, что оставлять в живых нельзя, дополнил свой рассказ Бурилин.

Сотрудники смотрели на него с ненавистью. Вот, чем отплатил ученик своей учительнице за всю ее доброту. Поехали к нему домой.

На суде Виктор Бурилин обливался горючими слезами, рассказывал, как он любил и уважал свою учительницу, во всем раскаялся. Но суд не поверил в его раскаяние. С учетом его прежних подвигов и убийства, совершенного с особой жестокостью, пожилой беззащитной женщины с целью ограбления, приговорил его к высшей мере наказания – расстрелу. Привели ли приговор в исполнение неизвестно. Бурилин пытался обжаловать решение суда, дошел до Верховного суда, но приговор оставили в силе.

Монету после завершения следствия и суда отдали наследнице по завещанию, той самой племяннице. Появление золотых монет царских времен строго контролировалось КГБ СССР. Они вели учет всех известных нумизматов и коллекционеров, а также случаев появления их в обороте. По инструкции сотрудники милиции сделали цветное фото монеты со всех сторон, даже ребер-боковин, указали адрес ее последнего местонахождения, адрес племянницы учительницы и отправили эти фото с рапортом в Управление внутренних дел Московской области. Ввиду того, что тогдашний министр внутренних дел СССР Щелоков противостоял руководству КГБ СССР, рапорт до поры до времени лег, как говорят, «под сукно». Мог ли тогда кто-нибудь из участников этого расследования предполагать, что история получит продолжение и рассматривать ее будут сначала на коллегии КГБ СССР, а затем на закрытом заседании Политбюро ЦК КПСС.

Работа ребят из уголовного розыска города Орехово-Зуево была замечена «наверху», и их всех Зубарева, Ахтямова, Воскобойникова, Михайлова, эксперта Рюмину перевели работать в Управление внутренних дел Московской области.

Не успели они освоиться на новом месте, как гром среди ясного неба, произошло новое убийство в Орехово-Зуево. Опять жертву пытали перед убийством, при осмотре квартиры нашли две золотые монеты царских времен, достоинством в десять рублей каждая. Убитым оказался мужчина тридцати двух лет, некий Валерий Кашапов, местный художник.