– Ой, тогда не буду тебя беспокоить! Пошли ко мне, у меня есть диван и раскладушка.

– Смотри, дождь усиливается, до тебя далеко. Промокнем, еще простудишься. Пошли уж, что-нибудь придумаем.

Они дошли до телефонной будки, протиснулись туда вдвоем, позвонили матери Людмилы и бегом добежали до дома Ваиза. Когда вошли в дом, Людмила с интересом осмотрела спартанскую обстановку.

– Проходи, не стесняйся. Сейчас чайку попьем, – сказал Ваиз, направляясь на кухню ставить чайник.

– У тебя душ или ванна, что-нибудь работает? После дневной жары неплохо бы освежиться.

– Работает, только там газовая колонка. Умеешь включать или помочь?

– Помоги, будет лучше, а то что-нибудь не так сделаю.

Ваиз взял чистое полотенце и большой белый махровый халат, отнес в ванную и запустил колонку. Пока Людмила принимала душ, он постелил ей на своей кровати, а себе притащил видавшую виды раскладушку, сделанную из алюминиевых трубок. Расставил на столе чашки, чайник, варенье и печенье «Юбилейное», которым мать забила тумбу на кухне.

– Тоже неплохо бы принять душ, но лучше после чая, – подумал он. В это время в ванной раздался страшный грохот, как будто ударили в пожарный рельс. На улице, недалеко от дома, стоял столб, на нем висели на цепи кусок рельса и железный прут которым по нему стучали, оповещая народ в случае пожара или других экстренных событиях.

Ваиз пулей влетел в ванную, открывшаяся картина его ошарашила. Людмила сидела на деревянном полу, совершенно голая, раздвинув ноги и расставив руки. Голова ее была накрыта огромным жестяным тазом, в котором раньше мать Ваиза замачивала белье перед стиркой. До этого он висел на гвозде, у самого потолка. Как он упал на голову Людмилы, было трудно понять. Ваиз стоял как вкопанный, не зная, что делать. То ли таз сначала убрать, то ли прикрыть прелести Людмилы чем-нибудь, а посмотреть было на что.

– Что стоишь, как истукан? Помоги, сними этот чертов таз!

Ваиз аккуратно снял таз с ее головы, видимых повреждений не обнаружил. Таз упал удачно, вверх дном на ее пышную шевелюру, замотанную полотенцем. Помог ей встать, смотря куда-то в сторону, дал ей халат. Она не стала его надевать и снова залезла в ванную под душ.

– Чего уж теперь стесняться, раз увидел меня, в чем мать родила. Сейчас освежусь и выйду, – сказала она, направляя душ на слегка покрасневшую от падения шикарную попу.

– Не подглядывай, уходи! – засмеялась, не оглядываясь.

Ваиз сидел на стуле и пил чай, когда, наконец, появилась Людмила, без халата, обмотанная полотенцем, прикрывавшим ее прекрасное тело от груди и сильно выше колен. Он смущенно опустил взгляд и налил ей чай. Она поглядывала на него, слегка улыбаясь.

– Небось специально тазик-то повесил? – спросила Людмила.

– Я давно хотел выкинуть, но мать обещала кому-то отдать! – оправдывался он.

Попив чаю, легли спать, Людмила на кровати, он на раскладушке. Как только Ваиз закрыл глаза, опять появилась перед ним незабываемая картина в ванной. Он начал ворочаться, пружины раскладушки скрипели, сон не приходил. Открыл глаза опять наваждение, та же картина: стоит Людмила голая, там, где должен быть купальник, тело менее загорелое, груди стоят торчком, соски длиннее обычного, ниже пупка он боялся смотреть. Вдруг привидение нагнулось к нему и начало целовать его, сначала в подбородок, потом в губы. Только почувствовав, как на его лицо упали мокрые волосы, он понял, что это не сон, а все происходит наяву. Сначала он вздрогнул, подумав, что это неправильно, должно быть по-другому. Хотя до этого у него были женщины, но там было совсем другое чисто пообщались и разошлись. Тут он чувствовал ответственность, но мужское начало взяло свое. Он встал с раскладушки, поднял ее на руки и понес к кровати. Старинная железная кровать с панцирной сеткой долго скрипела в эту ночь, слушая различные ласковые слова.