– Может быть, там остался какой- нибудь след?

– Это не повредит. Вы тоже, капитан, – пробормотал Шико. – Это задержит нас на целый день, если не больше.

Митчелл быстро подал свисток, и, поняв его значение, члены поезда последовали за ним к открытой местности. Апшур торопливо пробежал глазами по группе. Затем злобное свечение усилилось, и его губы скривились от торжества.

Шико, освободившись от назойливой толпы, продолжил свое расследование со всей искренностью прирожденного детектива. Но, похоже, ему не удалось сделать ни одного открытия, так как пол маленькой палатки был сильно и сухо избит ногами самого убитого за время его пребывания в лагере.

Следов, конечно, не было, да он их и не искал. Его взгляд уже упал на маленькую кожаную саклю, лежавшую рядом с головой убитого, которую он вытащил из – под одеял. Замок был не сломан, но одна сторона была прорезана ножом – тем же самым, которым был нанесен смертельный удар, так как кожа то тут, то там была испачкана кровью.

– Зарезал его за деньги, – пробормотал Шико, опуская саквояж.

Вдруг он наклонился и поднял правую руку убитого. Его взгляд привлекло крошечное острие чего- то желтого.

Шико издал слабый хрип и отпрянул назад. Разгадка была перед ним, и все же он не верил своим глазам. Может ли это быть?

Перед ним лежала небольшая трубка из меершаума, украшенная резьбой, со стержнем из прозрачного янтаря. Именно она и привлекла его внимание.

Шико повернулся и вышел из палатки, медленно направившись туда, где Митчелл составлял список. Митчелл, прислушиваясь, нахмурил брови.

– Джон Тиррел.

– Не здесь, – медленно ответил голос после короткого, тягостного молчания.

– Берр Уайт.

– Думаю, он тоже ушел, кэп, – тихо произнес Шико. – Нет смысла идти дальше. Я думаю, что нашел правильный конец тропы.

– Что ты имеешь в виду, Пол? – удивленно воскликнул Митчелл. – Конечно, ты не подозреваешь, что …

– Я сам не хожу по следам, но я знаю след, когда его нахожу. Подойдите и посмотрите сами – по одному. Посмотрите, что я нашел, а потом скажите, к кому это относится.

Один за другим люди входили в палатку и смотрели на трубку. Все узнали ее. Другой такой в компании не было.

– Чья это трубка, парни? – спросил Шико.

– Берра Уайта! – раздался в ответ голос Нейта Апшура.

– Но он мог и не обронить ее там, – предположил Митчелл. – Может быть, Хефлер одолжил ее?

– Нет, – заявил Апшур, подавшись вперед. – Хефлер лег спать сразу после наступления темноты, а я видел, как Уайт курил эту трубку в два часа, и в это время он разговаривал с Джеком Тиррелом и Пэйли Дюплином.

– Это так, я тоже их видел, – неохотно добавил Шико.

– Я признаю, что это выглядит неловко, но, в конце концов, хотя эти трое и отсутствуют, они могут скоро вернуться и прояснить ситуацию. Если он или они виновны, я не буду из числа тех, кто стремится укрыть их от правосудия; но при всем том они не будут осуждены, не получив возможности оправдаться. Сначала мы должны их найти, – сказал начальник поезда.

– Но уже скоро рассвет, а мы должны были выступить в поход сегодня, – рискнул возразить один из них.

– Справедливость превыше всего: мы не должны оставить это зверское убийство безнаказанным. Один день, больше или меньше, в конце концов, мало что изменит. Если Уайт убил его, он должен понести наказание.

– Но какая у него могла быть цель? Насколько я знаю, они были хорошими друзьями.

– Смотри сюда, – произнес Шико, поднимая разрезанный кошель. – Вот в чем голландец хранил свои деньги. Он был простодушным человеком и, похоже, не думал, что все вокруг такие же честные, как он сам, и показал нам свои деньги всего две ночи назад. Мы смеялись над ним, что он везет золото в Калифорнию, но он не собирался копать. Он поехал по суше, чтобы поправить здоровье, а потом собирался переправиться на китайскую землю или еще куда- нибудь, я полагаю.