Они договорились встретиться через день, перед рассветом. Когда Рай вернулся домой, родители уже спали. Он оставил сумку на столе и поднялся в свою комнату, перешагивая самые скрипучие доски. Уснуть не получалось долго. Уклончивый взгляд Лео, избегание разговоров об отъезде в Антеос… Он не понимал, что могло держать Рэванни в Порт-Ратоне. Раньше у них не было секретов друг от друга, думалось Раю. Так же думали и опекуны Лео, пока за праздничным столом он не рассказал им о письме Авеля. Филисия задула свечи на своей стороне стола и ушла в спальню со словами: «всё прояснится днём». Орвис последовал за ней, сказав Лео, что поддержит любое его решение. Рэванни задул последние свечи, но остался сидеть в трапезной. В короткие, но тёмные ночи, с рассыпанными сахаром звёздами, Лео дышалось свободнее. «Искренность ночи кроется в звёздах…» – прошептал он и спешно ушёл к себе, чтобы успеть записать строчки, сплетавшиеся в стихи. Поэзия стала его первым секретом. Он не был из тех бардов, кто на ходу ловит рифмы за хвост и людей за сердце, таких откровений он не терпел. С помощью поэзии он вытягивал вязкую тень своих переживаний и заточал её в слова. На какое-то время, это его спасало.

Мирсон весь следующий день провёл за книгами. На Мира Корум от Представителей ожидают не только идеально отточенных боевых умений, но и развитого ума. На первом этапе Восхождения, проходившем без зрителей, из трех десятков учеников отобрали восемь тех, кто смог ответить на большинство вопросов об истории Арвуда и тельдиров. Лучше всех отвечал Рэванни, одинаково поражая как учеников, так и стариков. Рай вслушивался в его размеренную речь и радовался, когда мастера хвалили Лео. Но Мира Корум не услышит его слов, не увидит его таланта. Победа клинка ценилась больше победы разума. Для самого Рая такое обстоятельство, правда, облегчало прохождение устного этапа. Книги отца всегда повергали его в сон быстрее, чем мамины колыбельные, и в этот раз он чуть не проспал встречу с Тассом. Разбудил его почему-то Лео.

– Т-ты как вошёл?! – вскрикнул Рай, увидев над собой тёмное пятно.

– Никто не спешил открывать, и я вошёл сам…

– Ты только от лекарей сбежал, а уже по домам лазаешь? И ради чего? – Рай протёр глаза и пятно обрело знакомые человеческие черты.

– Я иду с вами, – Рай сначала не понял, о чём он, но через мгновение задался вопросом, откуда вообще Лео успел узнать об их «походе».

– Ветер нашептал мне.

Рай немного поругался, потом встал с кровати, оделся. Все остальное время до выхода он пытался отправить Лео домой, но переубедить его не получилось. Пришлось идти к городским воротам с недовольным лицом и с Лео на хвосте. Недовольство увеличилось в размерах и грозило накрыть других людей, когда он увидел, что Гарго тоже пришёл не один.

– Сэриль?! Ты чего здесь…

– Буду вашим проводником, – улыбаясь, говорила она, – не хватало нам потерять в лесу своих Представителей.

– А ты привёл с собой Рэванни, конечно… – сетовал Тасс, – Он же только от лекарей сбежал, нет?

– Я сказал ему то же самое, – Рай заметил, что Сэриль прикусила губу.

– Боль для меня привычна, а вот ваша забота – нет, – сказал Лео, – она… Раздражает.

– Либо ты раздражаешь, либо тебя, – едкие слова Тасса не обижали Лео, лишь веселили, как и сейчас, а вот Сэриль нахмурилась и громко вздохнула.

– Да что с тобой не так? Лео пришел сюда даже несмотря на то, что исправляем мы именно твой прокол, Гарго. Хватит быть злобными детьми! – высказалась она и развернулась к лесу. Достав свой лук, она прицелилась и, чувствуя спиной удивлённые взгляды троицы, выстрелила в темноту лесного лабиринта. По веткам что-то повалилось и шмякнулось об землю.