– Пирожки в колясках*? – не поверила Катя.

– А что такого? Бабули – народ смекалистый.

– Это точно, – поддержал Дима Аркадьевич, выходя из машины. – Пойдём, Катёнок, сама убедишься. Да и размяться не мешает.

Каких только пирожков не было на сростинском базаре! И с яблоками, и с ягодами, и с курагой, и с повидлом, и с мясом, и с ливером, и с капустой, и с картошкой, и с морковью, и с рисом, и с яйцом, и с луком, и с творогом, и с укропом, и с чем угодно. А рядом с пирогами продавали соленья, варенья, мёд, ягоды, свежие овощи и, наконец, грибы. От всех этих лакомств у Кати разыгрался аппетит и она с удовольствием съела сначала пирожок с картошкой и грибами, потом с творогом и изюмом, за ним парочку со смородиновым вареньем, а потом… А потом оказалось, что везти с собой уже нечего и они с Глебом пошли снова покупать пирожки, но на этот раз прихватили с собой пластиковое ведёрко. «Целое ведро пирогов!» – ахнула Катя. Дима Аркадьевич в это время выбирал грибы для Зинаиды Ивановны. Пройдясь по базару, он вернулся к машине, нелепо прижимая к животу баночки солёных груздей и маринованных маслят, на его шее как бусы красовалась низка сушёных белых грибов. Глеб накрыл ведро крышкой и поставил в багажник. Дима Аркадьевич втиснул банки с грибами между рюкзаками и сумками, и они поехали дальше.

Теперь было намного интереснее смотреть в окно. Природа изменилась и Катя с восторгом разглядывала полноводную горную реку Катунь, совсем непохожую на своих равнинных сестёр. Катунь стремительно неслась мимо тракта, шумно била о камни, словно сердилась на кого-то. Горы, настоящие каменные горы неприступно высились по сторонам, сурово взирали на пробегающие по серой асфальтовой ленте автомобильчики, такие маленькие и уязвимые по сравнению с этими тысячелетними громадинами, что Катя поёжилась. В городе она никогда не задумывалась о том, что дома̀ и машины появились совсем недавно, а огромная река с мутными от горных пород водами и полоса соснового бора, обнимающая город и уходящая далеко-далеко в другую страну, были здесь с незапамятных времён*. С тех пор, как ушёл с этой земли холод, погубивший динозавров (в глубине души Катя надеялась, что часть её любимых динозавриков всё же остались живы и прячутся от людей). С тех пор, как растаяли ледниковые панцири и, стекая с гор, проложили древнейшее русло. С тех пор, как люди появились в этих краях. Горы были всегда. И в горах всё по-другому. Другой воздух. Другое небо. И другое время, какое-то прозрачно-тягучее, как невидимый мёд. Катя впервые увидела горы. Дима Аркадьевич и Глеб, улыбаясь, наблюдали за потрясённой девочкой. Несколько раз она поворачивалась к ним, порываясь сказать, как поразили её горы своей строгой и величественной красотой, но не смогла найти подходящих слов. Когда уазик уже свернул с тракта и поехал по подвесному мосту над бурлящей рекой, на вопрос Глеба: «Ну, как тебе горы?», Катя тихонько выдохнула: «Они живые. И… волшебные».

– Ты тоже почувствовала? – обрадовался Дима Аркадьевич. – Они в самом деле живые! И в них так много неизвестного!

– Это точно, – кивнул Глеб. – Неисследованного здесь много, на наш век хватит, ещё и внукам останется.

Глава 11

Наконец уазик притормозил у закрытых ворот и посигналил. Ворота распахнулись, впуская автомобиль. Катя разочарованно смотрела по сторонам. Уютные домики, аккуратно вымощенная дорожка, ухоженные клумбы – всё выглядело вполне современным. И будничным. А где же дикие походные условия? Где палатки на скалистом берегу и котелки на костре? Где полевая лаборатория, без которой немыслима настоящая археологическая экспедиция? Папа столько рассказывал ей о своих походах, что Катя в деталях представляла как выглядит лагерь археологов, а здесь ничего, абсолютно ничего из его рассказов не было! Навстречу им спешили Ян Карлович и Зинаида Ивановна, оба в белых панамах, в шортах и шлёпанцах на босу ногу, как будто возвращались с пляжа. От возмущения у Кати наворачивались слёзы.