– Дима Аркадьевич, – мягко оттеснила его Зинаида Ивановна, – позвольте мне.

– Почему она так странно назвала твоего папу? – спросил Гриша.

– Не знаю, – пожала плечами Катя, – на работе его все так зовут. С одной стороны, уважают и поэтому по отчеству. С другой стороны, мама говорит, что он навсегда останется ребёнком, поэтому Дима.

Дима Аркадьевич с сожалением посмотрел на зеркало, но скребок отдал. – Пожалуйста.

Зинаида Ивановна тряхнула голубоватыми кудряшками, подула на свои натруженные руки, перекрестилась и начала бережно отлеплять бумагу от зеркала. Все замерли в ожидании. Дело продвигалось очень медленно. Зинаида Ивановна осторожными движениями просовывала нож под бумагу, а Кате казалось, что нож находится на одном и том же месте.

– Застрял он там, что ли? – пробурчала она.

– Терпение, Катёнок, терпение, – успокоил папа. – У Зинаиды Ивановны золотые руки. Она самый опытный наш сотрудник.

– Потому что она самая старая? – спросил Гриша.

Катя толкнула его в бок, а Дима Аркадьевич испуганно посмотрел на Зинаиду Ивановну, но та спокойно продолжала работать. Может быть, она не расслышала бестактный вопрос.

Дима Аркадьевич успокоился и сказал: – Потому что она самая мудрая. Запаситесь терпением, оно – главный инструмент археолога.

Катя вздохнула. Вот как раз с терпением у неё дела обстояли неважно, вечно его не хватало. Наконец Зинаида Ивановна положила бумагу на стол. Обратная сторона листа оказалась вся исписана затейливыми переплетающимися буквами.

– А это на каком языке написано? – спросила Катя.

– На русском, – ответил Ян Карлович.

– Это очень старый русский язык, – улыбнулась Зинаида Ивановна. – Как я.

Гриша покраснел.

– Коллеги, я вас поздравляю! – сказала Зинаида Ивановна. – Эти письмена явно не младше петровских времён*.

Все обступили стол и разглядывали находку. Гриша протянул руку к бумаге, но Глеб успел схватить его за локоть.

– Что ты! Руками трогать нельзя.

Дима Аркадьевич взял у мамы Нонны фотоаппарат и сделал несколько снимков.

– Пока не высохло, – пояснил он. – Потом вид станет совсем другой.

– Та-ак, что тут у нас? – склонился над столом Ян Карлович. – Интересно. Полагаю, письмо подлинное.

Все наклонились над бумагой и внимательно её разглядывали. Лицо Димы Аркадьевича то багровело, то белело, то шло алыми пятнами, а потом и вовсе позеленело.

– Неужели… – Дима Аркадьевич рванул воротник, словно рубашка была ему мала, – неужели это правда? – Последнее слово он произнёс едва слышно и обвёл всех присутствующих помутившимся взглядом.

– Голубчик, не надо так волноваться, – Зинаида Ивановна оставалась безмятежной. – Ну конечно, это правда.

Дима Аркадьевич охнул. Ян Карлович схватился за сердце. Глеб выбежал из комнаты.

Зинаида Ивановна достала из буфета бокал и попросила Гришу: – Будьте любезны, принесите воды.

Гриша сбегал на кухню за кувшином, Глеб вернулся с автомобильной аптечкой и вместе с Зинаидой Ивановной они развели сердечные капли для Яна Карловича. В комнате пахло лекарством и химической смесью, которой пропитывали карту. Но Катя могла бы поклясться, что гораздо сильнее пахло невероятной тайной и предвкушением необыкновенных приключений.

– Кто-нибудь объяснит мне, в чём дело? – не выдержала мама Нонна.

– Да! – подхватила Катя. – И мне.

– Зинаида Ивановна, пожалуйста, вы, – попросил Дима Аркадьевич.

– Благодарю, голубчик, – Зинаида Ивановна подула на ладони, потёрла их и спокойно сказала: – Этот документ, – она кивнула на стол, – подтверждает… – она спохватилась, – косвенно подтверждает, что давным-давно в наших краях жили необыкновенно умные, сильные, талантливые люди.