Шан Юй моргнул, прогоняя картину из прошлого. Мин Сянь уже покинула сад, замерзнув до костей, и теперь спешила обратно в кабинет, чтобы выпить горячего чаю. Великий советник еще некоторое время постоял, глядя на причудливый камень, а затем направился прочь из дворца.

День зимнего солнцестояния прошел в меру тихо. Императрица совершила свое жертвоприношение, народу раздали одежду в дар, а во дворце провели банкет – во имя процветания империи и убывающей луны.

Мин Сянь, уставшая за день от множества ритуалов и крошки в рот не успевшая взять, сидела на возвышении за столом, слушая, как придворные возносят ей хвалу. В каждом их слове ей слышалась насмешка.

Императорский дядюшка, министр Вэй, сидел по правую руку от нее. Он поднял вверх чашу с вином.

– Да здравствует императрица, и да будет процветать народ, – сказал он, кланяясь ей. Мин Сянь, хоть она и не очень любила вино, ничего не оставалось, как выпить с министром. Она видела, как безмятежен и расслаблен Вэй Шаопу – словно по столице и не бродили слухи, которые даже придворных заставили понервничать. Тот факт, что племянница неизменно будет на его стороне, поскольку без него она не имеет никакой власти, делал его надменное, красное от вина лицо еще более довольным. Мин Сянь хотелось уйти с банкета.

Шан Юй, сидевший по левую руку от девушки, нахмурился, глядя на покрасневшее лицо молодой императрицы. Сегодня ее лицо не скрывали подвески, волосы были собраны в изящную прическу с золотыми шпильками, украшенными жемчужинами и кораллами. Она была одета в светло-золотой халат, который делал ее белую кожу еще бледнее в дрожащем свете сотни свечей. Шан Юй уже выступил с тостом в честь праздника и теперь молчаливо пил за своим столиком чашу за чашей, угрюмо поглядывая на императрицу. Поэтому Мин Сянь старалась не обращать внимания на левую сторону зала, от которой шла тяжелая энергия.

– Мы устали и отправляемся в свои покои, но дражайшие министры пусть продолжают пиршество, – наконец произнесла Мин Сянь. – Мы поднимаем эту чашу с вином за драгоценных подданных и народ Поднебесной, – она залпом выпила и поднялась, невольно цепляясь за подлокотник драконьего ложа. Чжоу Су тут же подскочил к ней, аккуратно беря под локоть. Министры поклонились. Шан Юй нахмурился еще сильнее – императрица была пьяна и явно с трудом стояла на ногах, рискуя потерять лицо, но ее черты оставались такими же непроницаемыми, будто каменная маска. Великий советник оглянулся на министров, но никто не обращал на императрицу никакого внимания, только министр Вэй скользнул равнодушным взглядом и вернулся к разговору с министром Лю.

Императрица, поддерживаемая Чжоу Су, скрылась в боковом проходе за ширмой. До чуткого слуха Шан Юя донеслись обрывки тихой беседы верховного цензора с каким-то чиновником.

– Императрица еще молода, конечно, она не может и не должна пить с нами на равных. Несколько чаш вина – и она уже сбежала обратно в свой Дворец душевной чистоты, – Чжао Тай насмешливо ухмыльнулся, пряча усмешку в рукаве и наклоняясь к чиновнику ближе. – Господин Тан, сегодня пьем, пока не упадем, иначе кто поддержит славную традицию в отсутствие императрицы? Помню, какие пиры закатывал покойный император… Быть может, следует наконец поднять вопрос о свадьбе императрицы…

Шан Юй сжал пальцы в кулак и неожиданно с громким стуком опустил его на стол. Придворные удивленно оглянулись на него. Чжао Тай прикрыл нижнюю часть лица широким рукавом, поглаживая седую бороду. Он уставился на великого советника без тени страха.