– Алло! Ты меня слышишь?

– Да… Нет. Что ты сказал? Повтори.

– Да уже не важно, – усмехается Ванька. – Вот, уже начались проблемы со слухом.

– Иван!

– Все, все, – смеется он. – Я больше не буду. Ну что, испечешь мне торт в честь дня рождения? – хитро интересуется он.

– Во-первых, я не пеку. И ты это знаешь, но все равно каждый год меня об этом просишь.

– Я просто думал, что все пожилые женщины должны уметь печь, – опять смеется он. Громко выдыхаю в трубку. Но я не обижаюсь, это же Ванька, мой брат. Он всегда шутит. Да и в его возрасте мне тоже казалось, что жизнь после тридцати – это первый шаг к взрослой, серьезной, мрачной жизни.

– Слушай, ты же вечером все равно будешь с ним? – Ванька не называет Вадима по имени, используя слова «он», «с ним». Брат не понимает моих отношений с Вадимом, а я не спешу ему объяснять. Ваньке не нужно этого знать.

– Допустим, меня не будет. И?

– Можно мы устроим небольшие посиделки, ничего криминального, просто посидим, попьем пиво, ну и, естественно, переночуем, – с каждым словом его голос становится более просящим.

– Кто это – мы?

– Мы – это я, Маша, Волк и его новая подружка, Ирка.

– Хорошо, – соглашаюсь я. Не то, чтобы мне понравилась эта идея. Но уж лучше пусть Иван веселится дома, чем где-то на съемных квартирах. Да и не маленький он уже. И эта квартира принадлежит не только мне, но и ему в равных долях.

– Я уже говорил, что ты самая лучшая сестра на свете? – хитро спрашивает он.

– Говорил, – усмехаюсь я.

– Ну тогда до вечера, – Ванька как всегда скидывает звонок, не дождавшись моего ответа. Кладу телефон на раковину, иду в душ.

***

Вам когда-нибудь надоедал любимый стиль одежды? Вы придерживались его почти всю жизнь, но в один прекрасный день он стал вам ненавистен. Я всегда любила классику, строгость и немного сексуальности, маленький намек, заставляющий держать мужчин в напряжении и желании разгадать загадку, которая кроется за этим намеком.

Рассматриваю свой сегодняшний образ в большое вертикальное зеркало в полный рост. Волосы уложены в замысловатую высокую прическу. Несколько прядей, как бы невзначай, выпущены на оголенные плечи. Черное кружевное платье в пол. Классические туфли лодочки на высокой шпильке. Наношу последний штрих – пару капель духов на запястье. Все, как нравится Вадиму. А мне хочется растрепать волосы, надеть длинную бесформенную майку, пригласить Лариску, выпить с ней красного вина, заедая его мороженым и любимым шоколадом. Слушать любимую музыку на полную громкость и орать песни в караоке. Но моя жизнь и мои желания давно не принадлежат мне. Я продала свои желания без сожаления. Нет, наверное, я вру. В последнее время толика сожаления все же проскальзывала в моей голове. Возможно, соглашаясь на сделку, я надеялась, что со временем надоем Вадиму, и он меня отпустит. Но годы летят, а я все в той же клетке.

Звонок в дверь прерывает мои сопливые сожаления. Подхожу к двери, заглядываю в глазок и вижу огромный букет любимых полевых цветов. Но не вижу их дарителя, букет перекрывает весь вид. Открываю и слышу дружное «С днем рождения» от Ваньки и Маши. Брат вручает мне букет, Машка целует в обе щеки. Позади них, облокотившись на перила, стоит Дмитрий, встречается со мной взглядом, но не цепляет, просто мимолетно кивает в знак приветствия. Рядом с ним стоит девочка-смерть. И я не преувеличиваю. Мне кажется, вот так и выглядит смерть. Угольно-черные длинные волосы закрывают почти все ее лицо, бледная, как будто солнца никогда не видела. Чересчур черная и толстая подводка на глазах, неестественно синие линзы. Пирсинг на брови и носу, черные ногти. Мне казалось, что эта культура уже изжила свое. Молодежь сейчас увлекается чем-то другим. Но нет, оказалось, что остались еще такие девочки-готы. На вид ей лет восемнадцать-девятнадцать, возможно меньше, черное прибавляет возраста. Одета она, естественно, во все черное.