– А разве ты был не с ними? – зачем-то спрашиваю я голосом строгой тети, на что Лариска начинает громко смеяться. Одариваю ее строгим взглядом. Перевожу взгляд на парня, смотря в упор, не боясь его темного взгляда.

– Нет. Я ездил по делам, – мне хочется спросить, по каким делам тем же строгим голосом, но я вовремя останавливаюсь. Повторяю, про себя, что это не мое дело.

– Да, не твое, – неожиданно усмехаясь, говорит Дима.

– Я что, сказала это вслух?! – спрашиваю я, закрывая рот ладонью.

– Да, – еще больше смеется Лариска. Смотрю на Волка, который продолжает меня разглядывать, облокотившись на столешницу, в небрежной расслабленной позе, держа в руках чашку. А я почему-то, смотрю на вырез расстегнутой рубашки, что не остается им не замеченным. Он опускает глаза на расстегнутые верхние пуговицы, нагло улыбается, поправляет воротник. От нашей игры в переглядки, меня отвлекает звонок телефона Ларисы. Она достает из кармана телефон, пару минут фокусирует взгляд на дисплее, хмурится, и со словами «опомнился» уходит с телефоном в ванную.

Мне становится неуютно рядом с Волком. Его взгляд, наглый, самоуверенный, с неким намеком заинтересованности, он скользит от моего лица к груди. Черт! Я же без белья. Но я делаю вид, что не замечаю, куда он смотрит.

– Сделаешь мне тоже чаю? – прошу я, чтобы отвлечь его от себя. Дима лишь кивает, отворачиваясь к чайнику.

– И по какому случаю пьем? – интересуется он, продолжая делать чай. – Просто так? Или продолжаешь праздновать день рождения?

– А это не твое дело, – нагло заявляю я.

– Для взрослой женщины ты слишком дерзка, – выдает он, слегка понижая тон. Оборачивается ко мне, ставит передо мной чай.

– Для мальчика, – выделяю слово «мальчик», – ты слишком наглый в общении со взрослой женщиной. – Дима неожиданно начинает смеяться, запрокинув голову. Обходит меня, сталкивается с Лариской, выходящей из ванной, уступает проход взмахом руки, на что пьяная Лариска склоняется в реверансе, смеется и проходит ко мне. А Дима скрывается в ванной. Лариска загадочно смотрит в сторону ванны.

– А он очень даже ничего, – заявляет она. – Ох, где мои двадцать лет, – притворно вздыхает она. Берет свою сумку с соседнего стула, начинает в ней копаться.

– Не знаю, не замечала. Я смотрю на него как на ребенка, друга своего брата.

– За то он смотрит на тебя не как на сестру, – подмигивает она мне. Вытаскивает из сумки пудреницу, открывает ее, смотрится в зеркало.

– Он всегда так смотрит, и я тебе об этом говорила. И мне совершенно не приятен его пронзительный взгляд.

– Ох, этот взгляд. По-моему, ты неправильно расшифровываешь посылы, – играя бровями, говорит она.

– Я вот сейчас не поняла, ты на что намекаешь? – возмущаюсь я. – Он еще пацан, по сути, ребенок.

– Ничего себе, такой ребенок. Я б его усыновила, – не унимается подруга. Набирает номер такси, вызывает машину.

– Усынови, ему как раз негде жить. Пару месяцев понянчишься, – усмехаюсь я. – А вообще, что за бред мы несем?

– Нормальный такой бред пьяных женщин. Пьяных и, как выяснилось, неудовлетворенных, – вздыхает она. Да, с этим делом у нее тоже туго. И если я все же имею в кровати мужика, и просто не могу получить от этого удовольствие, то Лариса в поиске. А надо сказать, женщина она с запросами. Под ее критерии не подходит ни один мужик. Но как говорит подруга, «влюбиться – так в настоящего мужика», а подбирать то, что валяется никому ненужное, она не собирается. Она достойна лучшего. Ларискин телефон оповещает ее о прибытии такси.

– Теперь, наверное, до понедельника. Завтра меня эксплуатируют на дачу на сбор урожая. В общем, буду пахать как лошадь. Но в этом есть свой плюс. Это заменяет недельную тренировку в спортзале, лишние килограммы тают на глазах, – поднимается со стула, хлопает себя по бедрам, демонстрируя свою фигуру.