Как мы показали в Части 1 очевидностная вероятность Уильямсона устраняет также проблемы, с которыми сталкивается частное понятие пероятности – разновидность объективной вероятности. Иногда считается, что чем выше объективная вероятность, что мнение истинно, тем лучше оно обосновано. Например, моё мнение, что я не выиграю в лотерею, тем лучше обосновано, чем меньше вероятность вытянуть выигрышный билет. На самом деле, мнение, истинность которого менее вероятна в смысле объективной вероятности, может оказаться знанием (для наличия знания необязательно, чтобы объективная вероятность была равна единице), а мнение, истинность которого более вероятна, всего лишь мнением (не знанием). Причина в том, что концепты вероятности и модальности расходятся. Введённое Уильямсоном понятие очевидностной вероятности позволяет утверждать, что мнение тем лучше обосновано, чем выше его очевидностная вероятность, то есть условная на очевидности (как знании) вероятность.

Репрезентационализм традиционной эпистемологии порождает скептическую проблему. Если представление посредник между нами и реальностью, возникает вопрос, существует ли что-то за пределами представления (ментального, языкового, концептуального и так далее). С этой точки зрения мы не можем знать, что мы не мозг-в-баке, и у нас нет знания об окружающих нас обыденных вещах, так как и мы и мозг-в-баке можем иметь одно и то же ментальное состояние и иметь одни и те же рациональные основания. Одна из наиболее интересных попыток решить скептическую проблему в рамках традиционной эпистемологии была недавно сделана Д. Притчардом. Он считает, что, на самом деле, картезианский скептицизм о внешнем мире содержит две скептические проблемы. Одна проблема основывается на принципе замкнутости знания, а вторая на предположении о существовании неразличимых опытов, только один из которых веридический. Вариант 1. (1) Я не могу знать, что я не мозг-в-баке. (2) Если бы я знал, что это рука (или дерево) и другие обыденные вещи, то я бы знал, что я не мозг-в-баке (согласно принципу замкнутости знания (см. Часть I)). (3) Из (1) и (2) следует, что я не знаю, что это рука (или дерево). Вариант 2. Нормальный человек и мозг-в-баке имеют одну и ту же очевидность (в частности, феноменальную очевидность – видимость) для своих мнений об окружающих их предметах и внешнем мире. Они также имеют одно и то же обоснование для своих мнений, одни и те же рациональные основания, так как обоснование сопровождается видимостью, супервентно (supervenes) на видимости. Но мнение одного истинно, а мнение другого ложно. Поскольку нет рациональных оснований, чтобы отдать предпочтение одному из этих двух случаев, знание невозможно. Принцип, который лежит в основе рассуждения, следующий: если невозможно различить два случая, то обоснование в этих случаях то же самое. Терапевтический подход Притчарда и его анализ мы подробно рассмотрим в Главе 1 Части 3. (См. статьи А. Колива, в которых подход Притчарда критикуется [10]) Здесь же приведём аргумент Уильямсона против упомянутого принципа неразличимости, лежащего в основе второго варианта скептической проблемы.

Критика принципа неразличимости

Уильямсон пишет: «Против принципа имеется возражение, исходя из нетранзитивности неразличимости. Рассмотрим длинную соритную последовательность случаев α_>0, … α_>n, где для субъекта α_>i, α_>i+1 настолько схожи в своей видимости, что их невозможно дискриминировать (i = 0, …, i = n – 1), а α_>0 и α_>n настолько различаются в своей видимости, что их легко дискриминировать, Согласно принципу, обоснование одно и то же в случаях α