С полным отсутствием душ.
Так в чём твоя щедрость, Родина,
С кем ты была щедра,
Убийственная тягомотина,
Бездоннейшая дыра?
Ты беспрестанно бахвалишься,
Что с несогласных с тобой,
Как струп омертвевший, не свалишься,
Но отведёшь на убой.
Господин Великий Новгород
Господин Великий Новгород,
Где твой голос вечевой?
Ты дождался жизни впроголодь
Вместе с проклятой страной.
Даже эха не услышится
От набата твоего, —
Ветром вервие колышется,
Медь зарыта глубоко.
Нет ни времени, ни памяти,
Всё смешалось в смертный ком.
Здесь детей не учат грамоте,
Вся страна идёт на слом.
Хаос вновь грозит пролитием
Крови, лимфы и вина
Под скандалы с мордобитием
Молодцов, достигших дна.
Эх, Америка с Европою,
Не понять и не догнать
Вам нас. Мы судьбой особою
Будем в вечности сиять:
Ни законов нам не надобно,
Ни лесов, полей и рек…
Лишь подай нам узурпатора
С волчьим взором из-под век.
В некотором царстве
В царстве грёз и круглых ягодиц,
Где шампань-коблер вливают в глотки
Сонмища отпетые девиц
И мужчины, смелые от водки,
Где кривлянье, танцы, похвальба,
Деньги, секс и громкие скандалы,
Там идёт столичная гульба,
И полны картёжников подвалы.
Наркотой бомонд не удивишь.
Что ещё предложат здесь от скуки,
Если каждый папенькин малыш
Не такие почитает трюки,
Отучившись в Лондоне? Пешком
Он с рожденья своего не ходит.
Золотым он хвалится горшком
И одеждой по последней моде,
Ведь науки бездарю не впрок,
На бугатти он гоняет в полночь
По московским улицам,
Но срок даже за убийство эта сволочь
Не получит. Прожигая жизнь,
Затвердил богатенький бедняжка,
Что народ в России – это слизь,
Человек здесь – лишь его папашка.
На крови построить можно храм,
На обломках совести – помойку.
Было на Руси немало драм,
Но такой открытой наглой дойки
Мир ещё не видел никогда.
В гробище страны вбивая гвозди,
Говорить, мол, это не беда,
Никакие не решались гости
Из варягов пришлых. Но теперь
Вольница шакалья не стыдится,
И не знал ещё таких потерь
Люд, в бедой очерченных, границах.
То ли он привычен стал страдать,
То ли он давно ума лишился,
То ли повернуло время вспять,
То ль герой такой не народился,
Чтоб поднять на вилы эту гниль,
Что глумится на просторах синих,
И подонков властных сдать в утиль,
Чтоб спасти от гибели Россию…
Просыпайся, бедоносец, ты
Вдоволь нагляделся в телевизор!
Ядерные ждут тебя «хвосты»,
Да из ада постучали снизу.
Дети беспардонного ворья
На твоих костях справляют тризну
И, твоим беспамятством соря,
Прожирают бывшую отчизну.
Млечный путь
Смотрит скорбно и незряче
Из пучины мировой
Ночь, и звёзды, будто плача,
Ворожат моей судьбой.
Сколько было недомолвок
В предсказаниях благих…
Падал на землю осколок
Щедрой скаредности их.
И сама я словно слепну,
Осязая Млечный путь,
Вспоминая жизнь, нелепо
В ней мечтая отдохнуть.
Наконец, сбылись знаменья,
Сердцу больно и легко.
Разомкнув с прошедшим звенья,
Мёд мешаю в молоко.
Клеймение
Прими прививку, словно зверя метку,
Оставив все сомненья на потом.
Уже готовит и шлею, и клетку
Антихрист с указующим перстом.
Никто тебя пока не понуждает,
Ты, добровольный раб, и слеп, и глуп.
Ты, кажется, земного хочешь рая,
Боясь за свой непревзойдённый пуп?
Ты выбрал хлеб, а крест с себя отринул,
И вместе с волей выплеснул Христа.
Не умер ты, а просто кони двинул,
Не хлеба съел, а получил хлыста.
Всем миром стадо пропоёт кончину
Не только века, но своих детей,
Дополнив смертью вечных душ картину
Клеймения без казней и плетей.
О сакральности
Сакральность придавая людоедству,
Банкует вождь из бункера – в экран.
Находчив чрезвычайно с малолетства.
Он до сих пор – с рогаткою пацан.
Мультяшные показывал ракеты
Недаром он и пафосно грозил
Их жалами вспахать к чертям планету,