Маккуин с облегчением выдохнул.
– Вы освободили меня от тяжкой ноши, – с юмором произнес он.
Они перешли к последнему купе. Осмотр багажа итальянца и камердинера ничего не дал.
Три джентльмена стояли в конце вагона и смотрели друг на друга.
– Что дальше? – спросил месье Бук.
– Давайте вернемся в вагон-ресторан. Теперь мы знаем все, что только могли узнать. У нас есть свидетельские показания пассажиров, результаты осмотра их багажа и то, что мы смогли увидеть собственными глазами. Больше ждать помощи не от кого. Теперь нам придется включить наши мозги.
Маленький бельгиец полез за портсигаром и обнаружил, что тот пуст.
– Через минуту я к вам присоединюсь, – сказал он. – Мне нужны сигареты. Это очень сложное и любопытное дело. Кто был одет в алое кимоно? Где оно теперь? Хотелось бы мне это знать. В этом деле есть какая-то особенность, которая постоянно от меня ускользает! Оно такое сложное потому, что его намеренно делают сложным. Мы все это обсудим – а сейчас прошу извинить меня.
Сыщик быстро направился по коридору к своему купе. Он знал, что в одном из его чемоданов лежит запас сигарет.
Сняв чемодан с полки, Пуаро открыл замок и уставился на содержимое чемодана, пораженный до глубины души.
На самом верху, поверх его одежды, лежало аккуратно сложенное алое кимоно, расшитое драконами.
– Итак, – пробормотал Пуаро себе под нос, – мне бросают вызов. Очень хорошо, я его принимаю.
Часть третья
Эркюль Пуаро садится и размышляет
Глава 1
Который из них?
Когда Пуаро вошел в вагон, месье Бук и доктор Константин беседовали. Директор выглядел совсем подавленным.
– Le voilà [67], – сказал он, увидев сыщика. Когда же Пуаро уселся, добавил: – Если вам, mon cher, удастся найти разгадку этого дела, то я начну верить в чудеса.
– Так это дело вас беспокоит?
– Естественно, беспокоит. Я ничего не могу в нем понять.
– Согласен с вами, – подтвердил доктор и с интересом посмотрел на Пуаро. – Честно говоря, я не понимаю, что еще вы можете сделать.
– Не понимаете? – задумчиво повторил сыщик.
Он достал портсигар, прикурил одну из своих крошечных сигарет и сказал:
– Именно в этом я и вижу интерес всего этого дела. Мы отрезаны от возможности предпринять рутинные для таких случаев шаги. Говорят ли все наши свидетели правду или же лгут? У нас нет способов выяснить это, за исключением тех, которые мы можем придумать себе сами. Так что это упражнение исключительно для наших мозгов.
– Все это прекрасно, – сказал месье Бук, – но что вы собираетесь делать дальше?
– А я вам только что объяснил. У нас есть свидетельские показания пассажиров и то, что мы видели собственными глазами.
– Отлично – я имею в виду показания пассажиров! Они вообще не сообщили нам ничего нового.
Пуаро отрицательно покачал головой.
– Я не соглашусь с вами, друг мой. Они сообщили нам несколько интересных фактов.
– Ну, конечно, – скептически заметил месье Бук. – Я что-то этого не заметил.
– Наверное, потому, что невнимательно слушали.
– Ну, тогда расскажите мне, что же такое я пропустил.
– Хотя бы вот это. Вспомним нашего первого свидетеля – молодого Маккуина. Он произнес одну, очень важную с моей точки зрения, фразу.
– О письмах?
– Нет, не о письмах. Насколько я помню, он сказал следующее: «Мы путешествовали. Мистер Рэтчетт хотел посмотреть мир. Проблема была в том, что он не владел иностранными языками. Я был скорее его связным, чем секретарем».
Пуаро перевел взгляд с доктора Константина на месье Бука.
– Как? Вы все еще не поняли? Это непростительно; ведь вам только что был дан второй шанс, когда Маккуин сказал: «Вас обязательно надуют, если вы не говорите ни на одном языке, кроме старого доброго американского