– Но зачем? – не сдержала удивления Нефтис.

Правитель промолчал: он еще не забыл, как пытался разъяснить начальнице стражи, зачем нужно метро.

– Один пустяк, Посланник, – напомнил Симеон и опять смачно хрустнул яблоком. Между нами и верхним домом имеется пропасть. Я заглянул – глубокая.

– Глубокая, – кивнул Найл, и больше для себя, нежели для медика задал вопрос: – Интересно, когда Борк приказывал вывести нас на эту дорогу, он знал, чем она кончается, или нет?

– Конечно знал! – ни минуты не колебался медик. Как можно не знать ближайших окрестностей?

– Тогда почему послал именно сюда? Мы что, так ему надоели, что он был рад избавиться от нас хоть на денек? Или снизошел до нашего стремления к свободе и отпустил на один день проветриться?

Симеон пожал плечами.

– Шабр! – мысленно позвал Найл. – Ты знаешь советника намного лучше нас. Почему он так поступил?

Формулировать вопрос точнее правитель не стал – он был уверен, что ученый паук подслушивает.

– Не знаю, Посланник, – вежливо откликнулся смертоносец. – Но советник Борк очень увлечен достижением полной гармонии в жизни Провинции. Наверно, он просто не поверил, что вы всерьез хотите уйти, и решил поставить эксперимент.

– И для этого послал в тупик?

– Разумеется, – в интонациях Шабра прозвучала нотка восхищения находчивостью своего коллеги. Вам неминуемо придется вернуться, и он сможет произвести коррекцию вашего поведения. Борк стремится выработать в двуногих не просто покорность, а искреннее стремление соблюдать законы и пожелания смертоносцев. Приручение непокорного племени должно показаться ему очень интересной научной задачей.

– Я, кажется, знаю, зачем он заманил нас сюда, – встрял в разговор суровый Дравиг. – Вместе с тобой, Посланник, ушли все смертоносцы, вносившие колебание в единое сознание Провинции. Он просто убрал нас в горы, а теперь они решают, как поступать с нами дальше.

– Здесь слишком близко, – возразил Шабр. – Мы находимся в полноценном контакте.

– Во дворце Смертоносца-Повелителя объединялись сознания всех тех, кто находился в зале, а часовые за стенами ничего не замечали! – напомнил Дравиг. – Нужно просто отделиться от «лишних» достаточным расстоянием. При необходимости Повелителем востребовались смертоносцы дворца, если нужно – пауки города, а при крайней нужде – все, кто находился в наших владениях. Мы сейчас достаточно далеко, чтобы не ощутить призыва на «малое сознание». Можно принимать решение, не беспокоясь о том, что мы узнаем про него раньше времени.

От слов старого воина повеяло угрозой.

– Но зачем? – удивился Найл. – Ведь мы все равно хотели уйти. Да нет – мы ушли!

– Ты не совсем обычен, Посланник, – с некоторой грустью признал бывший начальник стражи восьмилапого властелина. Ты странен и непонятен. Смертоносец-Повелитель очень долго размышлял, когда узнал о твоем существовании, и ему куда больше хотелось убить тебя, нежели поставить себе на службу.

В памяти Найла всплыл пахнущий мускусом полумрак дворца, ощущение невидимого, но могучего существа, скрытого пологами паутины, его гнетущего взгляда и – свое инстинктивное стремление казаться маленьким, слабым и покорным, затаиться, отстраниться от любых крамольных мыслей, оставить их где-нибудь вне сознания, вне тела.

Смертоносец-Повелитель тогда нещадно избил своего пленника – без всяких лап и хелицер, просто волей, – едва не переломав ребра и вдоволь пошвыряв из стороны в сторону.

– Да, – признал Дравиг, тоже вспомнивший их первую встречу. Ты показался нам маленьким слабеньким дикарем с зачатками истинного разума, разума смертоносца. Достаточно безопасным, но все же способным стать промежуточным звеном между двуногими и нами, родоначальником породы слуг, умеющих разговаривать по-нашему. Согласись, когда повелители вынуждены учить язык рабов – в этом есть что-то унизительное?