– Алджи, будь ангелом, сходи и поторопи тетю Агату.

– Значит, это и есть племянник минхера[3] Ганса Блюма, – тихо заметил Саймон, когда за разговорчивым собеседником закрылась дверь. – Ему тридцать четыре года. Какое-то время он жил в Америке. В лондонском Сити известен как владелец шахт в Трансваале[4].

– Вы знаете о нем больше, чем я, – удивилась Патрисия.

– Люблю совать нос в дела соседей, – серьезно кивнул Саймон. – Невежливо, зато дальновидно.

– Наверное, вы и обо мне все знаете?

Саймон насмешливо глянул на нее.

– Только всякие малозначительные мелочи. Вы обучались в Мейфилде. Мисс Гиртон не тетя вам, а дальняя родственница. Вы ведете размеренную жизнь и мало путешествуете. Вы зависите от мисс Гиртон, поскольку она будет управлять вашей собственностью до вашего двадцатипятилетия. То есть еще пять лет.

– Вам известно, что вы исключительный наглец? – грозно спросила Патрисия.

– Я и впрямь бесцеремонен, – признал Саймон. – В свое оправдание могу лишь сказать, что, когда на кону стоит жизнь, нужно быть очень разборчивым в знакомствах.

Он задумчиво посмотрел на золотистое содержимое своего бокала, к которому так и не притронулся.

– Ваше здоровье! – Выпив вино, Саймон поставил на стол пустой бокал и с улыбкой заметил: – По крайней мере, вас я не опасаюсь.

Патрисия не успела придумать подходящий ответ – вернулся Алджи с мисс Гиртон и высоким худощавым мужчиной с костлявым лицом, который представился как мистер Блюм.

– Приятно познакомиться, – понизив голос, произнес Саймон. – Жаль, что «Т. Т. Дипс» не преуспевает на рынке. Зато самое время покупать.

Блюм встрепенулся – очки соскользнули с его носа и повисли, качаясь, на черной муаровой ленте – и пристально посмотрел на Саймона.

– Похоже, вы неплохо знаете кухню Сити, мистер Темплар.

– Необычно, правда? – с самой ангельской улыбкой согласился Саймон.

Затем его представили очередному новоприбывшему гостю, сэру Майклу Лэппингу. Близоруко щурясь, бывший судья вгляделся в лицо Саймона и сердечно пожал ему руку.

– Вы напоминаете мне мужчину, с которым я как-то познакомился в Центральном уголовном суде! Вот только провалиться мне на этом месте, не помню, по делу мы с ним общались или просто так.

– Я как раз собирался вам подсказать, – вкрадчиво произнес Саймон. – Это был Гарри по кличке Герцог, и вы дали ему семь лет тюрьмы. Он сбежал за границу шесть лет назад, но я слышал, будто он вернулся в Англию. Будьте осторожны, прогуливаясь после наступления темноты.

По пути к столу Патрисии удалось обменяться с Саймоном парой слов украдкой.

– Вы уже дважды нарушили свое обещание. Вы и дальше собираетесь так себя вести?

– Я всего-навсего привлекаю к себе внимание. Теперь, когда всех заинтересовал, я могу спокойно почивать на лаврах.

Патрисия испытывала необоснованное раздражение оттого, что он преуспел в достижении своей нескромной цели. Остальные гости ощущали подспудную неловкость и украдкой смотрели на гостя с благоговейным страхом. Саймон поймал взгляд Патрисии, и молчаливое веселье, всегда искрившееся в его глазах, выплеснулось в широкую улыбку. Нахмурившись, девушка отвернулась и вступила в оживленный разговор с Лэппингом. Через некоторое время глянув на Саймона, чтобы понять, как он воспринял ее жест пренебрежения, Патрисия увидела за благопристойным фасадом тщательно скрываемый смех – и разозлилась.

Саймон немало поездил по миру и сейчас увлеченно рассказывал, пусть и с упором на собственные приключения, о местах, далеких от цивилизации: Владивосток, Армения, Москва, Лапландия, Гонконг, Пернамбуку, Сьерра-Леоне… Казалось, не осталось диких краев, где Саймон не побывал бы, и еще меньше таких, где с ним что-нибудь не приключилось бы. Он выиграл в покер золотую шахту в Южной Африке – и через сутки ее проиграл. Возил оружие в Китай, виски в США и благовония в Англию. Дезертировал из Испанского иностранного легиона через год службы. Отрабатывал проезд стюардом на судне, идущем через Атлантику. Бродил по Америке. С боем прокладывал себе дорогу через Мексику во время революции. Собрал пару тысяч фунтов стерлингов в Аргентине, отплыл в Англию из Буэнос-Айреса в костюме, достойном миллионера, – и спустил почти все нажитое на скачках в Эпсом-Даунс.