Второй день я сидела вот так, поглощая мороженое и рассматривая пейзаж за окном. 

 За ним лето, тепло, слышатся детские голоса, шум дороги... 

 А мне не до всего. Я бы и дальше вот так просидела, если бы завтра не нужно было на экзамен. Он предпоследний, и к нему я не готовилась, потому что это мой любимый предмет, который я знаю, как верующий молитву. 

 В этом году, вообще, все экзамены были последние. В следующем у нас практика и диплом. И я, признаться честно, рассчитывала, что буду к тому времени уже замужней девушкой. Фигушки, не срослось. 

 Андрей, все-таки, сволочь. Так обмануть мои надежды! Я-то думала, что у нас все серьезно. Что мы идеальная пара с будущим. И что я теперь скажу маме?! Она там, скорее всего, уже в ожидании торжественного события... 

 Ладно, придумаем что-нибудь. Пока не стоило ей ничего знать. И летом этим в родные края не поеду. Чего я там забыла? Сестёр двоюродных? Снежку со Светкой я еще как-никак люблю, а вот Людка – та еще сестричка. Мы одногодки и извечно соперничали друг с другом. 

 Отставив тарелку с уже растаявшим мороженым, я решила принять душ. Надо было спать пораньше лечь и одной из первых прибыть завтра на экзамен. Войти в числе первых, отстреляться и домой. Андрей, скорее всего, уже весь наш студенческий мир оповестил о том, что бросил меня. И будет завтра обжиматься с Ленкой. Это еще хорошо, что у нас потоки разные – есть шанс не пересечься. 

 Но хоть я и легла пораньше, однако спала плохо. Мне снился, то Андрей, нагло целующий Лену, то бабушка, качающая головой. И что из этого было хуже – неизвестно. 

 Будильник ударил по голове, рассеивая образ бабули. Я покосилась на экран телефона и выругалась на исконно русском. Будильник я обычно ставлю на три времени. И сейчас прозвенело последнее, сообщающее, что уже нужно не просто вставать, а пора выходить. 

 Я суетилась, бегая по квартире, на ходу пыталась натянуть драные джинсы, но все время попадала в заводские дырки и начинала натягивать снова. Потом я надела футболку, но испачкав ее зубной пастой, пришлось переодеваться. На косметику и причёску времени не оставалось и тогда я сформировала гульку на голове и нацепила солнечные очки. Прихватив сумку, проверила наличие в ней зачетки и кошелька, и наконец-то покинула квартиру. 

 Благо институт находился недалеко – в десяти остановках. Но когда я пулей неслась к остановке, заметила, как нужный мне автобус уже закрывает двери. Добежать я не успела и потому двадцать минут стояла и ждала следующего. 

 В общем, у аудитории я оказалась в числе последних. Поздоровалась, обвела взглядом однокурсников. Никто из них сочувственно не смотрел в мою сторону, все пытались сосредоточиться на экзамене: кто-то дописывал шпоры, кто-то нервно листал конспекты, кто-то вдумчиво читал учебник. 

 Я же прислонилась спиной к прохладной стене и заявила, что готова пойти следующей. Никто не стал возникать. Вскоре дверь аудитории открылась и из нее вышла Олька. Довольная, улыбчивая – экзамен она точно сдала. 

– О, Яська, привет, – чмокая меня в щеку, произнесла она, – Сигизмунд Архарович уже про тебя спрашивал. 

– Иду, – кивнула я. 

– Давай, ни пуха... 

– К черту! 

 Я зашла в аудиторию, поздоровалась, взяла билет. И тут же, без подготовки, принялась отвечать. Сигизмунд Архарович кивал и улыбался, даже остановил меня на половине второго вопроса и потребовал зачетку. Которую тут же украсило очередное "отлично". 

– Даже спрашивать не буду, что у тебя, – улыбнулась мне Оля, когда я вышла в коридор. А потом она присмотрелась ко мне и спросила: – Только не пойму, чего ты грустная такая? – я огляделась по сторонам и печально вздохнула, а Олька схватила меня за локоть и отвела в сторону. – Рассказывай.