Девушка вновь раскрыла глаза, а затем оскорбленно склонила голову в сторону. Клиентам нельзя давать пощечины. Нельзя, даже если очень хочется. Нельзя.

- Третий. – Она сузила глаза. – Хорошо?

- Плохо. – Оскалившись, ответил Герберт. – Не люблю крупную грудь.

- Значит, вам нужно снять другую девушку. – Сжав зубы, сказала Рин, прикрывая глаза.

- С большим удовольствием, вот только мое клеймо висит на твоей шее. Хорошо хоть, не дохлый олень. Что ж… двенадцать ноль две. Давай, развлеки своего соулмейта. Покажи все, на что способна, я отдал за эту ночь круглую сумму.

- Лучше бы олень. – Вновь смаргивая лишнюю влагу, процедила девушка.

- Возможно. – Раздался тяжелый, пьяный смех.

Она так и оставалась стоять. Рассеянно смотрела вперед, перед собой, но не двигалась с места. Сердце раз за разом пропускало удары, воздуха становилось мало. На бледной коже проступали мурашки, то ли от холода, то ли от страха. Меньше всего ей хотелось, чтобы он видел этот страх, чтобы хотя бы отчасти ощутил то, что творилось у нее в душе. Весь тот ужас одиночества, непостижимый груз ответственности за больных близких. Отвращение. Боль.

- Раздевайся. – Процедил Келер, и медленно, очень медленно встал с дивана. – На тебе не должно быть одежды. Никакой.

На секунду Рин показалось, что она почувствовала его запах. Конечно, он был смешан с алкоголем, и каким-то дорогим парфюмом, в которых она не разбиралась… но это точно был запах его тела. Как назло, очень приятный, едва уловимый… такой, какой нужно было. Такой, какого она никогда не смогла бы представить, но смогла бы полюбить, ощутив.

Девушка рефлекторно отстранилась, но послушно стала раздеваться. Мужчина сузил глаза. Такой странный жест ему совсем не понравился.

- Еще будешь от меня шарахаться?! – Он приблизил свое лицо практически вплотную.

- Я не столь высокомерна. – Проститутка резко выдохнула, проглатывая ком в горле, а затем осторожно повесила халат на спинку дивана.

Герберт резко отстранился сам, осматривая тело. Оценивая его, ведь тогда, когда оно крутилось на шесте… он совсем не придал ему значения.

Неосторожным движением он схватил ее за грудную клетку, стал ощупывать ребра. Теплые пальцы скользили по холодной бледной коже, затем мужчина чуть поднял ладони, и сжал молочные железы.

- Ты хоть что-нибудь умеешь делать? – С издевкой спросил Келер, сильнее сжимая хватку. Одна рука скользнула выше, к шее, но вместо того, чтобы снова схватить, погладила выступающие ключицы.

– Да, но… - Она вновь начинала краснеть. Вновь отводила глаза, и ненавидела себя за это. Вновь хотела что-то сказать в свое оправдание, но в ту же секунду железные пальцы сомкнулись у нее в волосах, а затем с силой бросили на пол, на колени.

В глазах потемнело. Дафнер слышала щелчок пряжки пояса, слышала скрип расстегивающейся ширинки. В ужасе, пытаясь что-то сказать, она привстала. Нервно облизывала губы, однако тут же уткнулась взглядом в эрегированный половой орган. Мужчина потянул ее голову вперед, насаживая ртом на член, но тут же притворно закатил глаза: «все приходится делать самому, безродная шлюха, даже соулмейта обслужить не можешь».

Горячая головка давила на напряженное горло. Келер намотал на руку ее светлые, мягкие волосы, проталкивая ствол члена еще глубже. Он скользил внутри, терся о язык, о небо, и эти мягкие розовые губы. Глаза закатывались под верхние веки, дыхание сбивалось, становилось тяжелым. Ладонь двигала в такт ее головой, заставляя встречать фрикции, иногда поглаживала, иногда хватала сильнее.

В помещении раздавались ритмичные хлюпающие звуки. Рин чувствовала, как пальцами другой руки от трогал ее уши, щеки… а затем резко шлепнул по щеке. Не больно, но ощутимо. «Старайся» - прошипел Герберт, убирая волосы с ее лица.