Филипп окончательно пришёл в восторг, как от предложения, так и от разговора с неожиданно интересным коринфянином. Царь знал легенду о том, что первые кони в Греции появились на зелёных пастбищах Коринфа, где предки греков приручили дикарей, сделали помощниками.

– Ты мне нравишься, Хейрисофос! – Царь обернулся к сотрапезникам, наблюдавшим с весёлым любопытством за развитием событий. – Он смелый человек, если говорит то, что думает!

Снова глянул на пленника, уже с большим интересом.

– Ты лошадник, говоришь?

– Да, это так, мой царь.

– Тогда скажи, чьи кони лучшие – степные или те, что у персов, или же ваши, коринфские?

– О царь, ты спрашиваешь меня о том, о чём следует говорить только в кругу друзей. И то лишь, когда чаши с густым кипрским вином ходят по кругу, поются благодарственные пеаны в честь Аполлона. Поверь, о конях я знаю все!

Филипп захохотал, обнажив в улыбке крупные белые зубы.

– Ну, застолья я тебе не обещаю – как видишь, у нас и без тебя тесно. – Он шутливым жестом показал на павильон. – Но чашу тебе преподнесут. Заработал! Эй, вина Хейрисофосу!

Подбежал виночерпий, подал коринфянину чашу, налил доверху. То ли руки дрогнули у него, то ли слуга перестарался, но несколько капель пролилось через край. Пленник ловко поймал их на лету ладонью, которую затем облизал. Ничего не укрылось от царя – коринфянин ему явно понравился: он с улыбкой наблюдал за тем, как опустошается чаша с вином – медленными глотками, что всегда достойно эллина.

– Поверь, царь, о конях я знаю больше, чем кто-либо. – Хейрисофос вытер влажные губы ладонью. – А как иначе? Ведь, покупая и продавая коней, я отвечаю за их родословные, истории и судьбы предков.

На мгновение Хейрисофос умолк, словно убеждаясь, интересен ли будет его рассказ. Увидел, что царь слушал с заметным вниманием.

– О быстрых конях жителей северных степей – скифов, впервые узнал царь персов Дарий, когда осмелился войти в их необозримые пределы. Это случилось много лет назад. Скифы, стремительно разъезжая на быстроногих рослых конях, так измотали армию персов, что Дарий с позором отступился. Степные воины, уклоняясь от навязываемых им сражений, лихими наездами нападали на обозы и тяжёлую пехоту.

– Да-да, ты прав, я знаю об этом. А знаешь ли ты, что скифские лошади пугались криков мулов и ослов персидской армии, не виданных в тех краях?

– Нет, слышу впервые. Вот почему кони скифов не очень приспособлены к греческой земле. Есть еще кони у сарматов, царь, врагов скифов: они в холке немногим меньше роста человека, но быстрые в беге. Гнедой масти и с тёмными копытами, что даёт преимущество перед остальными.

– Это почему же?

– А ты не замечал, царь, что, если у лошади копыта темные, они меньше подвержены трещинам и сбиванию, чем светлые копыта? Я знаю ещё, что своих коней сарматы кастрируют, иначе жеребцы становятся агрессивными, что свойственно их породе. Иначе с ними бы не справились.

– Да, я слышал о тех конях; говорят, что из них сарматы составляют тяжёлую кавалерию, одетую в доспехи, – всадник и конь. А персы, каких коней они выбирают?

– У любого персидского военачальника обязательно имеется лошадь нисейской породы, рослая и выносливая. Она имеет большую голову со смешным горбатым носом, у неё толстая шея и хорошо сложённое тело, способное нести своего хозяина в тяжёлых доспехах длительное время.

– Что за места такие – Нисея?

– Царь, это в Мидии на Нисейской равнине, где почти круглый год растут сочные травы. Там персидские цари держат табуны племенных кобылиц, жеребят от которых раздают приближённым по своей воле. Вот почему у персов популярны в войсках тяжёлые кавалеристы, в защитных панцирях и оружии.