Мэр внимательно оглядел своих соратников и вдруг как заорёт:

– Ну чего встали, как замороженные? Действовать надо! Копайте, где хотите. К вечеру мы должны знать, кому этот памятник. А я съезжу к нашему главному краеведу Половинкину. Может, Зосима Митрофанович всё нам объяснит.

Половинкина, к счастью, застали дома. Это был очень худой, абсолютно лысый мужчина, которому явно было далеко за семьдесят. Одет он был в длинный вязаный свитер, в спортивные штаны и почему-то в розовые домашние тапочки. Увидев мэра, он засуетился, начал освобождать стулья от книг, одновременно смахивая с них пыль. При этом он не переставал причитать:

– Игорь Данилович, Игорь Данилович, какая честь для простого краеведа…

– Не беспокойтесь, – прервал его суету мэр. – У меня к вам небольшой вопрос.

– Сколько угодно, сколько угодно… Я с радостью… Чем смогу…

– Скажите, вы нашу центральную площадь Ленина помните?

– Конечно! До 1928 года она называлась Гужевой.

– А памятник в центре площади помните?

– Как не помнить? Скульптор Вано Церулидзе. Установлен ещё до революции, в 1903 году.

– Зосима Митрофанович, у вас отличная память. А кому этот памятник, не подскажете?

– Так это каждый знает – Владимиру Ильичу Ленину.

– Нет, памятник этот отнюдь не вождю пролетариата. На постаменте стоит совсем другой человек.

– Согласен, сходство лишь отдалённое. Но, может быть, скульптор его так видел? Я точно знаю, что там стоит Ленин. Меня под этим памятником в октябрята принимали.

– Ну какой Ленин, какой Ленин?! Вы же только что сказали, что памятник установлен до революции, а до неё Ленину памятников не ставили. За ним тогда охранка гонялась.

Игорь Данилович мрачнее тучи вернулся в мэрию. Скоро стали подтягиваться и коллеги. Когда все собрались, мэр поинтересовался результатами изысканий.

– Я ездила к старейшему жителю нашего города, – поднялась начальник городской социальной службы. – Зовут его Ярослав Иванович Столетов. Да, вот такая фамилия у долгожителя. Ему 105 лет. Памятник он отлично помнит, а вот кому поставлен – начисто забыл.

Следующим был начальник УВД полковник Мурашко:

– Мои ребята посмотрели архивы, дёрнули осведомителей. Короче, версии три. Либо памятник известному кучеру. Площадь же называлась Гужевой. Либо известному бандиту, коих у нас в городе в те времена было великое множество.

– Их и сейчас полно! – крикнул с места Прасюк, но начальник УВД никак на это не отреагировал и продолжил:

– Третья версия, что это некий купец, на деньги которого и установлен памятник.

– Это всё догадки. Какая-нибудь конкретика есть?

Все уныло молчали.

– Свободны! – с некоторым нажимом сказал мэр.

Когда Игорю Даниловичу нужно было принять важное решение или уладить сложный вопрос, он всегда обращался за советом к своему водителю Кузьмичу. Кузьмич был мужиком тёртым, даром что возил уже пятого мэра. Чиновники менялись, а Кузьмич уживался со всеми и для каждого был незаменим благодаря своей врождённой мудрости.

Кузьмич выслушал мэра и сказал:

– Если честно, я Сталина не люблю, но глупым его тоже никогда не считал. Так вот, товарищ Сталин в таких случаях говорил: «Есть памятник – есть проблема, нет памятника – нет проблемы». Снести его на хрен, и дело с концом.

– А что скажут коммунисты?

– Скажут, здорово, что в центре города появится поющий фонтан с цветомузыкой.

– А он появится?

– Не сомневайся, ты же мэр. Да ещё с фамилией Брызгин.

– Хочешь, познакомлю тебя со своей соседкой? – сказал мне приятель. – Она потрясающая женщина.

Надо сказать, что возраст берёт своё. Раньше бы я мгновенно согласился, а сейчас только лениво поинтересовался: