– Рядом для меня, а для тебя, может, и далеко. Муравьишка бежит и думает, что пробежал пол-леса, а для нас это лишь шаг. Так далеко для него шалаш или близко?

Охотник решил промолчать. Он пожалел уже, что пошел со стариком, сошедшим с ума в лесной тиши от тяжких раздумий.

Молчал от того, что Небо завещало уважать старших.

– Гляди, Пасущий Зверя, вон мой шалаш.

Солнце уже встало в зенит и постепенно прогревало поляну, по которой брели люди.

Когда они подошли ближе, на земле было лишь пятно от очага и несколько камней.

– Но где же шалаш, мудрый Старец?

– Ты уже в нем, глупец! Разве не отогрелся ты от той дождливой ночи?

От палящего солнца в теле и правда не осталось и следа ночной сырости.

– Ну что ж, спасибо тебе, Старец, что приютил меня. Я пойду дальше.

– Я слышал, ты ищешь Бога?

Охотник снова промолчал.

– Что ж, если так, то я могу показать тебе дорогу к той горе. Только вот знаешь ли ты разницу между собой и пастухом?

– Конечно, ведь я бью стрелой диких зверей, а пастух лишь охраняет домашних животных на выпасе.

– О, глупец! Как же собрался ты идти к Богу? Вы оба стремитесь быть рядом со зверем, ты сам пастырь поболее пастуха, потому что тот следит лишь за отарой овец, а ты не упустишь из виду и стадо кабанов, и стаю волков.

– Я не могу понять твою мудрость, великий Старец.

– Есть люди, Охотник, которые следят не только за тем, что дано им в охранение, а смотрят вглубь леса, высматривая среди деревьев отдельные части огромного целого.

Охотник задумался над словами.

– Старец, скажи, а могут ли такие люди искать Бога?

– Только такие и могут. Собери-ка хвороста, да побольше, разведи костер, а я просушу возле него свои травы да коренья.

Хворост был влажным после ночного дождя.

Огонь занялся неохотно.

Старик медленно подошел к огню и начал раскладывать около него связки трав.

– Смотри, Охотник, вот девять связок, они сырые от ночного дождя, словно люди, что вгоняют себя в сырость мирских утех и забот. Но вот одна связка. Она успела просохнуть на солнце. Гляди же.

Старик разложил связки трав вокруг костра и стал ждать.

Охотник нетерпеливо посматривал на огонь.

Пламя трещало и разбрасывало вокруг искры, все они падали на вязанки травы рядом и не причиняли им вреда.

– Огонь – словно Бог, что глядит с вершины горы на нас. Вот он бросает свои искры вокруг, но они легко гаснут во влажных людских душах.

Внезапно одна искра упала на сухую связку травы и та вспыхнула голубоватым пламенем.

Охотник хотел тут же затоптать начинающийся пожар, но Старец остановил его.

– Потухнет сама. Так искра Бога попадает в душу некоторых людей, тех, кто смог выжечь из себя сырость обыденности. Но вот только занялся огонь, как каждый спешит его затоптать для благого дела. А он и сам быстро прогорает.

А нужно столько успеть.

Связка сухих веточек вспыхнула еще раз и превратилась в горстку золы.

«Камень нужен обязательно. Самый тяжелый. И столпы деревянные, крепкие попроси у леса, какие унести сможешь».

Строить Капь. Место, где живет Бог. Так сказал Старец Охотнику, и вот уже день напролет тот тащил через лес, срывая ногти, жертвенник к месту заклания Капи.

«Бог, что на вершине горы, он далеко. А ты сможешь ли сам создать Бога? Надели-ка природу ликом, стань Сотворцом. Вот тогда можешь идти к Богу. Тогда не стыдно смотреть Творцу в глаза не рабом, а на равных».

Тяжесть.

Камень весь в кровавых разводах.

С хрустом острая грань срезала мозоль на ладони.

С хрустом сминались стебли лесной травы под тяжелым валуном, что катил Охотник.

Тяжесть.

Кусты и ветви, через которые продирался он, срывали лохмотья одежды и кожи.