В тот день нещадно пекло солнце, но на террасу под мощной башней за западной стеной дворца падала густая тень, и там стояла приятная прохлада. Между плитами из красной яшмы пробивались ростки асплениума, горьких ночных трав, ассафетиды, серые поганки и зубы дракона. По внешнему краю террасы были посажены в ряд кусты туи, невысокие и круглые, как спящие сони, а в промежутках между ними – пышные акониты с дурманящим запахом. Терраса тянулась на много сотен футов с севера на юг, в начале и в конце ее черные мраморные ступени вели вниз, до уровня оборонительных укреплений.

Напротив западной стены дворца были массивные скамьи из зеленой яшмы с разноцветными бархатными подушками. На скамье, ближайшей к Железной Башне, спокойно сидела женщина и завтракала вафлями с кремом и айвовыми пирожными, которые служанки подавали ей на подносе из светлого золота. Женщина была высока и стройна, красива, как береза в солнечной роще ранней весной. Золотисто-рыжие волосы были собраны свободными прядями и заколоты большими серебряными шпильками с алмазными головками. Платье из серебристой ткани было расшито узорами из черных шелковых шнуров с лунными камнями, а поверх него была накинута мантия из травчатого атласа цвета голубиного оперения с блестящими серебряными нитями. Она была белокожа и изящна, как лань. Нежными пальцами она брала с подноса пирожные и вафли, время от времени запивая их белым вином из подвалов Карсэ, налитым в янтарный кубок с тонкой резьбой. Дева, сидящая у ее ног, играла на семиструнной лютне и негромко пела:

– Довольно, – произнесла женщина. – Сегодня утром твой голос хрипит. Никто еще не вышел из крепости, чтобы можно было расспросить о событиях прошлой ночи? Неужели даже от ворот все ушли, и милорд спит, словно все маки земных садов наслали сон на его голову?

– Вон идет один, госпожа, – сказала девушка.

– Это лорд Гро, – сказала леди. – Он может внести ясность. Хотя будет удивительно, если он участвовал в ночном сражении.

По террасе подошел Гро в серовато-коричневом бархатном плаще с жемчужно-серебристым стоячим воротником, отделанным выпуклым золотым узором. Его длинная волнистая черная борода была надушена апельсиновой водой и дягилем. После взаимного приветствия леди приказала служанкам отойти и сказала:

– Милорд, я жажду новостей. Поведай мне, что происходило после заката. Ибо я крепко спала до тех пор, пока утренние лучи не проникли сквозь окна моих покоев, а потом очнулась от сна, в котором были трубы и факела, и военная тревога. Мой повелитель пришел в постель в сопровождении факельщиков, и не сказал мне ни слова, а сразу заснул, совершенно измученный. На нем было несколько царапин, но ни одной серьезной раны. Я не стала его будить, ибо сон – бальзам, и он бы разгневался на разбудившего. Но сама битва и фантастические догадки слуг вызывают удивление. Пошел слух, что огромное войско Демонланда высадилось в Тенемосе, было разгромлено милордом и Кориниусом, Голдри Блажко был убит в поединке с Королем. Говорили, что Джасс наложил чары измены на Лаксуса и на весь наш флот, так что флот пошел против нас с Джассом и демонами во главе, и все были убиты, кроме Лаксуса и Голдри Блажко, которые напали на Карсэ, как бешеные, с пеной у рта. Якобы Кориниус убил Брандока Даха и сам умер от ран. Еще глупее разговоры о моем брате, – продолжала она, гневно сверкнув зелеными глазами. – Не мог он взбунтоваться настолько, чтобы вывести Пиксиленд из-под руки Горайса, примкнуть к Гасларку, напасть на нас, потерять войско и попасть в плен!