Джасс сказал на ухо Спитфайру:

– Дело в том, что я в душе сомневаюсь в стойкости гоблинов. Внезапное пламя их храбрости похоже на пожар в сухих листьях. Их стоило бы проверить, прежде чем во всем на них полагаться. Я считаю, что глупо доверять им нанесение главного удара по Карсэ. Тем более, то, что Голдри там, может оказаться игрой воображения.

Но Спитфайр, выругавшись, вскочил и воскликнул:

– О Гасларк, тебе лучше направиться домой в Гоблинланд. А мы открыто поплывем в Карсэ и будем просить аудиенции у великого Короля, умолять его разрешить нам расцеловать пальцы его ног и признать его нашим Повелителем, а нас считать дурно воспитанными непослушными детьми. Пусть он тогда вернет нам брата и всех примерно накажет, а потом отправит домой в Демонланд, раболепствовать перед Корсусом или Кориниусом, или кого он там посадит в Гейлинге как своего наместника. Ибо вместе с Голдри все мужество ушло из Демонланда, остались мы, молокососы, нас можно презирать и оплевывать.

Пока Спитфайр так говорил в гневе и горе, лорд Брандок Дах ходил туда-сюда по палубе, как голодный барс по клетке. Время от времени он хватался за рукоять длинного меча и бряцал им в ножнах. Наконец, встав перед Гасларком и окинув его насмешливым взглядом, он сказал:

– О Гасларк! Все, что произошло, меня так взволновало, что дух мой рвется наружу, в голове поднимается буря, а тело в тоске, сейчас сойду с ума. Лучшее лекарство от этого – драка. Если ты меня любишь, Гасларк, вынимай меч и защищайся! Мне надо подраться, а то взрыв чувств меня убьет. Жаль, что приходится обнажать меч против друга, но что остается, если нельзя драться с врагами?

Гасларк расхохотался и в шутку придержал его руки, говоря:

– Я не буду с тобой драться, Брандок Дах, спасший Гоблинланд от колдунов.

Но он тут же помрачнел опять и обратился к Джассу:

– О Джасс, подчинись. Видишь, в каком состоянии твои друзья. Мы все, как псы, рвемся с цепи, чтобы напасть на Карсэ в удобный час, которого может больше не случиться.

Теперь, когда лорд Джасс увидел, что они все против него, и услышал, как горячо они отстаивают свое намерение, он укоризненно усмехнулся и сказал:

– О брат мой и друзья мои, не уподобляйтесь эху. Манок лишь подражает голосу истины. Наверное, вы все лишились ума, и я тоже. Говорят же: трещина в одном месте приводит к многим трещинам. Воистину, я очень забочусь о своей жизни теперь, когда Голдри нет среди нас. Давайте же бросим жребий, и так решим, кто из нас троих отправится домой на нашем корабле, ставшем калекой из-за насланного Врага. Тот, кому жребий выпадет, должен будет плыть в Демонланд, собирать мощный флот и вооружать его для войны с Колдунией.

Так сказал лорд Джасс, и все те, кто всего лишь час назад находились между жизнью и смертью и не надеялись ни выздороветь, ни даже выжить, взбодрились духом, как в некоем опьянении, и мечтали лишь о радости битвы.

Лорды Демонланда наметили свои жребии и бросили их в шлем Гасларка. Гасларк встряхнул шлем, и выпал жребий лорда Спитфайра. Он пришел в большой гнев. Лорды Демонланда сняли латы и богатые одежды, почерневшие от сажи, и отдали их вычистить. Шестьдесят их воинов, оставшихся невредимыми после нападения Врага, пересели на один из кораблей Гасларка, а команда этого корабля взошла на борт корабля Демонланда, и Спитфайр взялся за рулевое весло. Раненые демоны лежали в трюме. Вместо порванного был поднят запасной парус. В глубоком неудовольствии, но с бодрым выражением лица лорд Спитфайр поднял парус и направился на запад. Король Гасларк встал за руль своего боевого драккара, с ним были лорд Джасс и лорд Брандок Дах, нетерпеливый, как боевой конь в ожидании битвы. Нос корабля, направленный на север, развернулся к востоку, его парус, расшитый лилиями, захлопал по мачте и наполнился северо-западным ветром, а остальные шесть судов повторили маневр, встали в фарватер с развернутыми белыми парусами и величественно заскользили по волнам широкого моря.