Глубоко вдыхая свежий, напоенный озерной влагой утренний воздух, Вефрид повернулась лицом на восток. Сейчас, на рассвете, Перун верхом на вороном своем коне переедет небесную реку. Вефрид смотрела в облака, внутреннему взору ее образ Перуна рисовался совершенно ясно: конь его – как гора, сам он – головой от земли до неба. Едет не спеша, конь его с облако на облако переступает, а копье в его руке острием к земле обращено – выискивает врага своего, кому нынче даст решительный бой…

– Ты кого там высматриваешь? – послышалось за плечом. – Едет кто?

От неожиданности Вефрид слегка вздрогнула и обернулась. И успела поймать выражение на лице Коля: он пристальным острым взглядом обшаривал озеро перед Видимирем.

– Как ты смог так тихо подойти?

Коль перевел взгляд на нее, возвел глаза к небу и поводил ими туда-сюда, вот и весь ответ.

– Ты что, колдун? – не унималась Вефрид. – Это я знаю, где и как скрипит лестница и настил, но я тут с рождения живу! А ты у нас и месяца не провел.

– Просто я о-очень легкий! – Коль подмигнул ей. – Вот и не скрипит.

Вефрид недоверчиво хмыкнула. Коль, вместе со своим старшим братом Ормом, появился в Видимире две лунных четверти назад – маловато, чтобы узнать человека, и она еще не поняла, как к нему относиться. Сама не знала – нравится он ей или нет? Уже взрослый парень, лет двадцати, Коль был высоким и довольно худым, но жилистым, с узловатыми мышцами, и каждое его движение говорило о силе и ловкости. Лицом он был не то чтобы некрасив – парень как парень, продолговатое лицо, высокий лоб, высокие скулы, русые брови, – но в острых, подвижных чертах этого лица жила некая тревожная оживленность, а серо-голубые глаза сохраняли нагловатое выражение, даже когда он пытался казаться дружелюбным. От его широкой улыбки делалось не весело, а страшно, будто тебе улыбается, радуясь добыче, какой-то бес. Вефрид часто видела новых людей – через Видимирь пролегал оживленный торговый путь, – но редко кто появлялся здесь при таких обстоятельствах, как Орм и Коль.

– Ты человек или морок? – вырвалось у Вефрид. – Это нави когда приходят, ничего не весят, а только птичьи следы оставляют!

– Хочешь потрогать? – Коль высоко поднял брови. – Ну ладно, я разрешаю.

– Да иди ты… в баню, там самое место таким, как ты! – хмыкнула Вефрид.

И невольно отметила: для одинокого чужака он слишком смел. В этом Людяна права, хоть и неохота это признать.

– Ты там чего-то видела? – Коль окинул глазами озеро, где потихоньку редел туман, изгоняемый первыми лучами солнца.

– Я высматриваю Перуна. Сегодня такой день, когда можно его увидеть.

– Перуна! Да ну! – Коль ухмыльнулся. – Он тебе тут встречу назначил?

– Зря смеешься. Один раз я видела его, вот как тебя сейчас. Я тогда была совсем маленькая, по четвертому или пятому лету. Он-то точно был настоящий, а про тебя не знаю! Он ехал на коне на том берегу, – Вефрид кивнул за озеро, – конь был вороной, огромный, как туча грозовая, и такой же темный, а по шкуре мелкие белые пятнышки, будто град. Грива и хвост – черные-пречерные, как уголь. Сам Перун был головой до неба, в кольчуге, в шлеме, как у отца, а бородища на всю грудь, рыжая. Копье в руке. Он нынче утром через небесную реку переезжает, с полудня на полуночь, к лету спиной, к зиме лицом. Посреди реки конь его подкову теряет – ту, что из льда сделана, и когда он этой подковой по облакам бьет, то на земле град сыпет. И от той подковы вода во всех реках холодеет, и купаться больше нельзя.

– Вот, стало быть, как у вас рассказывают?

– А у вас как-то не так?

– А у нас… Рассказывают, что в Перунов день медведь через реку идет да того… желтого в воду пускает!