Кешка не казался себе чистеньким и ухоженным. Но против здешнего народца… Он вздохнул.

– Вы всё равно не поверите.

– А ты расскажи, попробуй. Правду я узнаю, не сомневайся, – она усмехнулась. – Я это умею.

И Кешка рассказал – про монстров во дворе, про дыру в заборе и прыжок из слякотного апреля в цветущее лето, про сожжённую деревню и лесную дорожку…

– Остальное вы знаете.

Старуха долго глядела на него, не шевелясь, даже не мигая, и Кешке стало казаться, что перед ним правда коряга с накладными кукольными зенками.

– Голова не болит, не кружится? – спросила она наконец. – А глаза как… видишь хорошо? Нет чувства, будто день ускользает?

Кешка вспомнил недавнее помутнение – вроде всё прошло. День ускользает?

– Да нет. Устал немного.

– Странствия между мирами отнимают много сил.

– Вы… вы мне верите? Вы вернёте меня домой?

– Прости, мальчик. Я старая деревенская ведьма. А тут нужно куда больше…

Коряга на топчане заходила ходуном – похоже, качала головой. Кешка не удивился бы, услышав натужный древесный скрип.

– Но что же…

– Что тебе делать? Я объясню.

Готовясь к долгому рассказу, старуха пожевала безгубым ртом, морщинистым и твёрдым, как кора старого дуба.

– К юго-западу отсюда течёт Лесная Река. На другой её стороне лежит королевство под названием Земля Единых Людей. Лет триста назад обитатели королевства стали переплывать реку и селиться на нашем берегу. Корчевали лес, строили дома, возделывали поля. Жили по своему разумению, королей и господ над собой не имели. Вести из большого мира узнавали от охотников за пушной дичью да от торговых людей… Кто-то из них и рассказал, что законный король Всевласт смещён родным братом Любославом. И Любославу этому мало братниной короны. Он решил взять под свою руку Залесоречье, полагая, что здешний люд, разрозненный и дикий, с радостью пойдёт к нему в подчинение. А строптивых принудит к покорности один вид пик и мечей в руках королевских конников.

Так, видно, думали и солдаты. Было их немного, отпора они не ждали. А народ наш волюшку любил и с оружием ладил… Сгинули в лесах королевские конники. Любославу же не до нас стало. Сын прежнего короля, мальчик лет двенадцати-тринадцати при помощи воинов-чародеев с острова Пенноводный отвоевал у него трон. И едва усмирив дядиных сторонников, двинул пенноводнинский отряд за Лесную Реку.

У меня есть дар предчувствовать беду. Я сказала людям, чтобы бросали дома и бежали в лес, как можно дальше. Но недавняя победа кружила им головы, и они верили, что одолеют пенноводнинцев так же легко, как ленивых и беспечных вояк Любослава. Они лишь позволили мне увести детей… Когда через пять дней мы вернулись в деревню, то увидели пепелище, а посреди него – гору обгорелых трупов… Ближайшее селение, на речке Щучьей, постигала та же судьба. С тех пор мы укрываемся в лесу. Юный король Добродей хотел превратить Залесоречье в мёртвый край…

– Добродей! – фыркнул потрясённый Кешка. – Злодей он, а не Добродей!

– Ты знаешь эйкальский? – быстро спросила старуха. – Ах да, понимаю… Так вот. В Земле Единых Людей не должны проведать, что по нашу сторону Лесной Реки есть живые. Поэтому ты не сможешь уйти отсюда, куда глаза глядят. Тебе придётся остаться с нами и жить нашей жизнью. Уверяю, это не самая плохая участь… А теперь ступай. Ты голоден. Скажи, пусть тебя покормят.

Кешка поднялся, машинально запихнул медальон в карман джинсов. Старуха встрепенулась.

– Знак держи при себе! Лучше всего надень на шею и не снимай, что бы ни делал. Даже на ночь.

Длинный стол, человек на сорок, был пуст, котёл на подставке чуть в стороне – холоден. По стенкам налипли остатки бурого варева. Местные держались поодаль, следили настороженно. Если Кешка пытался встретиться с кем-то взглядом, отворачивались. Кричать – далеко, да и не хотелось ни о чём просить этих угрюмцев. Он же для них вроде марсианина. Глядят и ждут, не позеленеет ли у него кожа и не вырастут ли уши-локаторы…