– Замолкни, – коротко обратился к пленнице герцог, а после снова повернулся к сестре. – Нет, Лита, в этом письме твое помилование. Сегодня же ты уберешься со своим щенком обратно в Скальный замок. Тебе не место здесь. И не место в моей семье.

Лита с надеждой подняла красные глаза.

– Вашей семье? – переспросила она. – Вы больше не считаете меня своей семьей?

– Ты – подстилка простака, и фамилии недостойна. В девочке нет ни капли магии. Возможно, она станет Карион, если окажется полезной мне. Воспитай ее так, чтобы она это понимала. Тебя я изгоняю.

– Спасибо, спасибо, спасибо, – шептала Лита, опускаясь на колени. Юория, не понимая страха матери, присела рядом с ней. Лита положила руку на спину девочки и с радостью почувствовала, как бьется ее сердце. Полная страха ненависть к брату сменилась рвущей душу благодарностью. Они будут жить! Пощадил!

– Отослал, – доложил вернувшийся Олеар. – Когда возвращался, увидел, что рухнул периметр защиты. Красный может уйти.

– Без дочери не уйдет, – пожал плечами герцог.

Даор встал из-за стола и направился к лежащей тихо, как мышка, девушке. Она зажимала искалеченную правую руку левой, тихо постанывая, и больше не делала попыток убежать.

– Кричи, – сказал ей Даор, наклоняясь.

– Ч-что?

– Кричи. Твой отец должен тебя услышать.

– Никогда! – гордо выплюнула воительница из последних сил.

Герцог помедлил всего несколько секунд. Лита, все еще не смевшая встать, знала: он прикидывает, как быстрее добиться желаемого. Он мог бы, как иногда делал, нежно погладить девушку по лицу, заставляя забыть о причиненной ей боли, заглянуть ей в глаза, обещая что-то большее, чем все, что было в ее жизни раньше – и она, как и сотни других до нее, рассказала бы ему все, что он хотел знать. Но ему не нужны были сведения или верность, а значит, Даор поступит иначе.

– Сфатион Теренер, твоя дочь у меня, – наполнил замок негромкий голос Даора Кариона. – Выйди сам, пока она жива.

Эхом его голос пронесся по разрушенным галереям и потерялся в холодном воздухе. Лита не сомневалась: его было слышно в каждом домике прислуги, каждой кухне, каждом обваленном закутке. Даор дождался, пока отголоски затихнут.

Девушку подкинуло в воздух, как пушинку, и что-то в ней хрустнуло, ноги вытянулись под неестественным углом. Она заорала так громко, что Лита закрыла Юории уши, прижав девочку лицом к своему пышному платью, чтобы она не видела происходящего. Всего за минуту крик истощил воительницу, и когда она тряпичной куклой рухнула на пол, горло ее сипело в предсмертной агонии. Глаза Литы наполнились слезами. Ей не нужно было видеть лицо брата, чтобы удостовериться, что оно спокойно-заинтересованное. С таким выражением лица он обычно ждал, что добыча сама забежит в расставленные им сети.

– Пришел, – спустя всего минуту отчитался притащивший девушку воин, приоткрывая дверь. – Без оружия. Хочет поговорить. Впустить?

Даор кивнул. Садиться он, впрочем, в этот раз не стал.

Двое под руки ввели высокого седовласого мужчину, поверх бурого колета которого была намотана широкая красная лента, напомнившая Лите перевязь. Пленник бросил взгляд на тело дочери, и губы его задрожали.

– Будь ты проклят, Карион! – взревел он, вырываясь. – За что? За что? Я же здесь!

– Кто-то должен нести правосудие, – равнодушно пожал плечами черный герцог, но Лита заметила в его глазах искры ликования. – От имени императора.

Седовласый подбежал к дочери. Лита еле сдержала стон, когда он приподнял ее голову и заглянул в ее глаза, просяще шевеля губами. Лита представила себе, какая мука, должно быть, сковывает его сердце, и закусила губу, чтобы промолчать.