В атмосфере бесчестья и продажности, жестокости, преступных махинаций Юория чувствовала себя как рыба в воде.

Еще в самом начале пути дядя сказал ей, что ему все равно, как она будет добиваться поставленных целей. Когда она заигралась, уязвленная грубостью шутки выжившего из ума торговца опасным наркотиком фатиумом, герцог Даор спокойно объяснил ей, что вырезать крупные кланы целиком нельзя, что глав торговых семей можно убирать только в том случае, если им на смену уже подрос кто-то достойный, иначе она теряет ценный ресурс, который он мог бы использовать в будущем. А затем поинтересовался, удалось ли ей найти нужных людей. Юории тогда удалось – и Даор был доволен.

Каждые несколько месяцев она представала перед дядей, чтобы рассказать ему о положении дел во вверенной ей области. Обычно он мерил ее тяжелым и холодным взглядом, пригибающим к земле, кивал и без вопросов отпускал. Она пыталась завести с дядей разговор о чем-то еще, как-то показать, что сама она не была лишь полезным ресурсом, но его не интересовали ее мысли, он говорил ей выйти, и Юория подчинялась, прикусив язык: дядю лучше было не злить. Она с трепетом думала, каким бы он мог оказаться в гневе, какой огонь скрывается за непроницаемой маской спокойствия. Ей казалось, что жар этого пламени так силен, что жалкая страстность приносивших ей драгоценности мужчин рядом с ним выглядит бледной искрой на фоне пожара. Какими властными должны были бы быть его движения, как сам он должен был бы измениться глазами, подходя к ней, с какой непреодолимой силой он схватил бы ее за плечи!

Юории хотелось, чтобы Даор хоть чуть-чуть приоткрылся ей, тогда она смогла бы… проявить участие. Стать ему интересной. Если бы он только посмотрел на нее, по-настоящему, увидел горящий в ней отблеск своего жара, то вряд ли остался бы равнодушным. Никто из мужчин, с которыми она играла как кошка с мышами, не оставался!

.

Однажды Юория набралась мужества и спросила, почему Даор не взял ее на воспитание после смерти ее матери, оставив в Скальном замке на попечении глупых слуг. Даор оторвал взгляд от бумаг, которые изучал, и посмотрел на нее. Едва уловимое недовольство промелькнуло в его глазах.

– Ты была мне не нужна и ничего из себя не представляла, – ровно ответил он. – И единственным плюсом твоего существования в тот момент, единственным, что спасло твою жизнь, когда я мог использовать твою смерть, являлась возможность заключить династический брак при необходимости. Какой бы ты ни была – ты женщина-Карион.

Юория почувствовала подступающие предательские слезы, но проглотила их, гордо вскинув голову. Она красиво и возмущенно откинула назад свои шелковые волосы и так гордо, как могла, сказала:

– Я предлагаю вам, дядя, самому жениться, если понадобится подобным образом образовывать выгодный союз.

При упоминании женитьбы черный герцог лишь усмехнулся, и Юории показалось, что он смотрит с интересом. Поэтому она набрала полную грудь воздуха и продолжила с пылом:

– А меня я предлагаю вам отпустить. Сделать свободной.

Повисла тишина. Огонь потрескивал в высоком камине, сложенном из острых друз светлого кварца, и где-то далеко за окном пронеслась стая черных тревожных птиц. Юория смотрела на закат, догоравший за хребтами гор, и его багровое марево расплывалось в ее полных гордых слез глазах. Она знала, что солнце последними лучами золотит ее нежную кожу, делая похожей на прекрасную Пар-оольскую деву.

Даор неспешно отложил перо, закрыл серебряную чернильницу со звонким щелчком и поднялся из-за стола. Он подошел к племяннице, ступая по голым плитам почти неслышно, и она замерла, завороженная его хищными движениями. Герцог остановился всего в нескольких шагах от нее. Юория ждала, что сейчас вспыхнет та искра, что разжигает пожар, но дядя неожиданно согласился с ее наглым предложением: